Меч князя Буй-тура

Красное лето сменилось осенью, буйство красок степного простора — серостью. Даже ковыль, набегающий из степи на стан как бесконечное, покрытое легкой зыбью море, не волновал своим подвижно-волнистым серебром. А горечь полыни, казалось, пропитала не только весь воздух, но и все окружающие предметы, всю живность. Небо из светло-лазоревого и высокого постепенно становилось темно-сизым, низким, давящим на земную твердь. А вскоре зачастившие дожди сменились первыми, еще робкими, белыми мухами.

Вежа хана Романа Каича с наступлением холодов откочевала подальше от порубежья с Русью, — половцы, наученные горьким опытом, очень опасались зимних нападений русских дружин. Полму и направили копыта коней своих поближе к синему морю, в земли бывшего Тмутараканского княжества. Тут было и потеплее и побезопаснее.

Впрочем, и здесь хан Роман соблюдал осторожность: опять выбрал место с двух сторон омываемое водами каких-то рек, что являлось доброй преградой для любого недруга и супротивника. Третья же сторона вновь была перегорожена арбами да телегами.

«Вот я и попал в Тмутаракань — безрадостно, с какой-то внутренней издевкой и даже злостью подтрунивал над собой князь Всеволод, расхаживая взад-вперед по утепленному шкурами зверей и войлоком шатру. — Правда, совсем не так, как в мыслях желалось».

Да, желалось-то по-иному…

Еще при брате старшем Олеге Святославиче, вспоминая наказ родителя своего, Святослава Ольговича, не раз помышляли они достичь града Тмутаракани. Да все как-то было не с руки: то распри с двоюродными братьями Всеволодовичами, то походы по воле Андрея Боголюбского.

Потом не стало Олега, и иные дела вышли на первый ряд, вновь оттеснив думки о походе в Тмутаракань на задворки памяти. И только несколько побед русского воинства над степными разбойниками в 1183 и 1184 годах по рождеству Христову вернуло и Игоря, и его, Всеволода, к мысли о Тмутаракани. Посчитали, что враг обескровлен настолько, что сопротивления до самой Тмутаракани не окажет.

Надеялись, что в Тмутаракани должны были помнить русских князей и открыть врата града при их появлении с дружинами. Ведь открывали же жители Тмутаракани врата не только перед Святославом Воителем, не только перед Святославом Ярославичем и его сыновьями, но и перед таким изгоями земли Русской как Ростислав Владимирович и его сын Володарь Ростиславич, как Давыд Игоревич. Причем последние были с малыми дружинами. Так почему же тмутараканцам не распахнуть врата перед дружинами северских князей, внуков Олега Святославича. Правда, прошло столько лет… Но что годы считать трудиться, ведь не кукушки же.

За зиму перед новым, 1185 годом, в городах Северской земли шли наборы в младшие дружины, на княжеских конюшнях овсом и пшеницей откармливались кони — комони, в градских кузнях чинилось старое и ковалось новое оружие, правились доспехи. Работой были заняты не только кузнецы да оружейники, но и шорники, ладившие конскую сбрую, и кожевенники, шившие исподнее под кольчугу, и сапожники, точившие сапоги для новых дружинников. Хватало забот и воеводам с сотскими да десятскими — обучали молодых, еще не набравшихся ратного опыта воев.

Всеволод с племянниками Святославом Рыльским и Владимиром Путивльским чаще находились в Новгородке, чем в своих стольных градах: судили и рядили с Игорем Святославичем, какими силами в Степь Половецкую идти, какие пути-дороги торить, брать или не брать с собой обозы и запасных лошадей.

«Для быстрого маневра заводные лошадки еще как бы понадобились», — говорил он, Всеволод, братцу Игорю. «Верно», — поддерживали его курский воевода Любомир и супруга Игоря, Ярославна, очень часто принимавшая самое непосредственное участие в тех беседах. «Обойдемся и без заводных, — отмахивался Игорь. — С ними одна морока будет. Коноводы опять же…»

И хотя такое рассуждение Игоря было не по нраву Всеволоду, но приходилось соглашаться со старшим братом, который всем младшим «в место отца».

В итоге всех бесед-переговоров решили торить путь не прямо через степь, хорошо известный как русичам, так и половцам, а по правобережью Дона, где стопа русского человека давно, почитай, с времен Святослава Храброго, не ступала. Правда, с тех же самых времен в одной из излучин Дона стоял русский град Белая Вежа, бывшая столица Хазарии Саркел — царский город. Но половцы еще в начале этого века «выжили» всех русичей из данного града и его окрестностей, а беловежцам пришлось искать себе приют в Черниговской земле.

К середине апреля воинство было готово выступить в поход на поиск Тмутаракани. В Новограде Северском, в Путивле и в Рыльске комонные дружины только и ждали клича от Игоря, чтобы начать движение для встречи в условленном месте.