Меч королей

Бенедетта, как я заметил, мало улыбалась. Для меня она сделала исключение, и улыбка задержалась на ее губах. Я продолжал смотреть, любуясь ее красотой, но тут между нами вклинился священник.

– Эдмунд – принц, – настойчиво заявил он. – И с ним следует обращаться как с царственной особой.

– А я – олдермен, – фыркнул я. – И тоже требую уважения. А ты кто такой?

– Наставник принца, лорд, и духовник королевы. Отец Аарт.

– Тогда ты, видно, очень занятой человек? – предположил я.

– Занятой, лорд?

– Насколько понимаю, королеве Эдгифу есть в чем исповедаться, – сказал я. Отец Аарт покраснел и отвел взгляд. – Да и королева ли она? Уэссекс ведь не признает за ней этого титула.

– До тех пор, пока мы не получили весть о смерти ее супруга, она является королевой Мерсии, – чопорно ответствовал священник.

Слово «чопорный» лучше всего характеризовало этого низенького человечка с венчиком каштановых волос вокруг выбритой тонзуры.

Заметив висящий у меня на груди молот, он поморщился.

– Королева желает, чтобы мы дождались вестей из города, – продолжил поп, по-прежнему глядя на мой амулет.

– Мы подождем, – согласился я.

– А что потом?

– Если она захочет уехать к брату? Пожалуйста. В противном случае ей предстоит плыть с нами в Беббанбург. – Я поднял глаза на пристань. – Гербрухт!

– Господин?

– Избавься от тех кораблей! – Я указал на три судна, которые люди Этельхельма привели из Лундена в эту илистую гавань. – Но сначала сними с них все годное! – крикнул я вслед фризу.

Мы забрали канаты из тюленьей кожи, новенькие весла из лиственницы, два бочонка с элем и три с солониной, а еще полинялый флаг с прыгающим оленем. Мы погрузили все это на «Сперхафок», потом Гербрухт притащил железное ведро с углями из очага таверны и развел с их помощью костры в чреве трех кораблей.

– Кресты! – воскликнул отец Аарт, сообразив, что происходит.

– Кресты?

– Спереди у кораблей! Нельзя сжигать символ Господа нашего!

Я досадливо заурчал, но понял горе священника.

– Гербрухт, убери кресты со штевней! – велел я.

Пламя быстро расползалось по кораблям. Беорнот и Гербрухт успели выбить колья, удерживающие кресты только на двух судах.

– Что нам с ними делать? – спросил Гербрухт, сняв первый из крестов.

– Какая разница? Бросьте в реку!

Фриз швырнул крест за борт, потом стал помогать Беорноту открепить второй. Сняв его, они пробрались на корму как раз вовремя, чтобы проскочить мимо пламени, но спасать третий крест было уже поздно, и я пытался сообразить, о чем говорит это знамение. Мои люди явно не находили в нем ничего дурного, так как весело шумели. Им всегда нравилось что-то рушить, и они улюлюкали как дети, когда огонь взбежал по просмоленным мачтам, потом накинулся на свернутые на реях паруса. Те сразу занялись, изрыгая клубы дыма и языки пламени.

– Это было так необходимо? – поинтересовался отец Аарт.

– Хочешь, чтобы три корабля, полные воинов Этельхельма, пустились за нами в погоню? – спросил я его в свой черед.

– Нет, лорд.

– Это было необходимо, – подвел черту я, хотя, по правде говоря, сомневался, что любой из тех трех кораблей способен был догнать «Сперхафок». То были типичные западносаксонские суда: добротной постройки, но тяжелые, тихоходные на веслах и валкие под парусом.

Ветер зашел к юго-западу. Вечер выдался теплый, небо было почти совсем безоблачное, но теперь к нему поднимались столбы черного дыма от горящих кораблей. Вода стояла низко, но отлив уже закончился, и начинался прилив. Я отвел «Сперхафок» от пылающих судов и пришвартовался к самой северной из пристаней, поближе к выходу в канал. Рыбаки наблюдали из своих домов, однако держались подальше и от нас, и от пожара – осторожничали, и не без причины. Солнце уже опускалось на западе, но летние дни долгие, и в нашем распоряжении еще оставалось часа два или три дневного света.

– Госпожа, не хотелось бы ночевать тут, – обратился я к Эдгифу.

– Но нам ведь тут ничего не грозит, да?

– Скорее всего. И все-таки нам не стоит задерживаться.

– Куда мы пойдем?

– Отыщем стоянку под Скеапигом, – ответил я. – А если не получим вестей про твоего брата, поутру пойдем на север.

Я смотрел на озаренную пожаром деревню. На дороге из Фэфрешема никто не появлялся, так что победитель, овладевший городом, кто бы он ни был, предпочел остаться там. Высоко над дымом летели два ворона. Они держали путь на север, и мне не требовалось более доброго знака от богов.

– Этельстан может быть в Лундене, – сказала Эдгифу.

Я посмотрел на нее и в очередной раз поразился ее красоте.

– Госпожа, с какой стати ему там быть?

– Лунден ведь некогда принадлежал Мерсии?

– Было дело. Отец твоего супруга распорядился иначе, и теперь город входит в Уэссекс.

– Тем не менее до меня доходили слухи, что Этельстан намерен разместить в Лундене гарнизон, как только узнает о смерти моего мужа.

– Но твой супруг пока жив, – возразил я, поймав себя на мысли, что не знаю, правда это или нет.

– Я молюсь об этом, – отозвалась она совершенно неубедительно. – Однако принц Этельстан ведь наверняка держит войско близ Лундена?