Меч королей

– Сарацинские свиньи! – почти прорычала девушка. – Мне тогда было двенадцать. Лорд Утред, ты не ответил на мой вопрос.

Я снова посмотрел на нее, подумав, что эта дерзкая чужестранка не уступает красотой своей венценосной госпоже.

– Твой вопрос?

– Где безопасное для нас место?

– Если брат леди Эдгифу жив, она вольна присоединиться к нему, – сказал я. – Если нет, мы поплывем в Беббанбург.

– Сигульф придет, – уверенно заявила Эдгифу, но, едва слова эти сорвались с ее губ, она осенила себя крестом.

– Надеюсь, – буркнул я, размышляя, как удастся мне разместить Эдгифу и ее спутниц в Беббанбурге.

В крепости было вполне уютно, но она не могла предложить роскоши, даже близко сопоставимой с дворцами в Винтанкестере и Лундене. Кроме того, ходили слухи о распространившемся на севере моровом поветрии, и, если Эдгифу и дети умрут в моей твердыне, по Уэссексу пойдет молва, что я убил их точно так же, как разделался с Этельхельмом Старшим.

– Мой брат придет, – прервала Эдгифу цепь моих рассуждений. – И, кроме того, я не могу ехать в Беббанбург.

– Госпожа, там ты будешь в безопасности.

– Моему сыну предстоит стать королем Уэссекса, – заявила она, указывая на старшего из своих отпрысков. – Но он не сможет взойти на трон, если мы спрячемся в Нортумбрии!

– Королем станет Эльфверд, – возразил я с легкой улыбкой. – А еще, госпожа, Этельстан постарается стать королем, так что начнется война. И лучше находиться подальше.

– Войны не будет, потому что королем станет Этельстан, – объявила Эдгифу.

– Этельстан? – переспросил я в удивлении. Мне казалось, что она ратует за права своего сына, а не пасынка. – Он взойдет на престол, только если победит Эльфверда.

– Этельстан станет королем Мерсии. Мой супруг, – последние два слова она произнесла с желчью в голосе, – так прописал в завещании. Эльфверд, этот выродок, займет трон Уэссекса и Восточной Англии, а Этельстан – Мерсии. Это решено.

Я тупо смотрел на нее, отказываясь верить собственным ушам.

– Они сводные братья, – продолжила Эдгифу, – и каждый получит то, что хочет. Поэтому войны не произойдет.

Я по-прежнему таращился на нее. Эдуард делит свое королевство? Безумие. Мечтой его отца было создание одного государства из четырех, и Эдуард почти сумел воплотить эту мечту в реальность, а теперь вдруг взял и похоронил ее? И он полагает, будто обеспечит этим мир?

– Это правда? – спросил я.

– Правда! – горячилась Эдгифу. – Этельстан будет править Мерсией, а подлый поросенок – двумя другими королевствами. До тех пор, пока мой брат не победит его. Тогда королем станет мой Эдмунд.

Безумие, снова подумалось мне. Чистой воды безумие. Судьба, эта прихотливая сука, в очередной раз удивила меня, и я пытался убедить себя, что все это меня не касается. Пусть Эльфверд и Этельстан воюют между собой, пусть саксы режут друг друга, стоя в крови по колено, а я пойду на север. Но коварная сука все еще не наигралась со мной. Этельхельм жив, а я дал клятву.

И нам нужно было спешить.

* * *

По возвращении в гавань мы погрузили захваченные щиты, оружие и кольчуги в трюм «Сперхафока». Это был товар для продажи. Корабль находился на три или четыре фута ниже уровня пристани, и Эдгифу наотрез отказалась прыгать и не давала себя перенести.

– Я королева, – подслушал я ее жалобу, высказанную спутнице-итальянке. – А не какая-нибудь рыбачка.

Гербрухт и Фолькбальд отодрали от пристани две длинные доски и соорудили подобие сходни, которой Эдгифу после недолгих препирательств и пришлось воспользоваться. Во время рискованного спуска ее сопровождал священник. Ее старший сынишка Эдмунд последовал за ней и, немедленно бросившись к куче трофейного оружия, вытащил из нее меч с себя самого размером.

– Пацан, положи его! – крикнул я с пристани.

– Его следует называть принцем, – укорил меня поп.

– Принцем я буду звать его только после того, как он заслужит этот титул. А ну положи! – (Эдмунд меня не послушал и попытался взмахнуть клинком.) – Положи меч, мелкий засранец!

Мальчишка не подчинился и только уставился на меня с вызовом, перешедшим в страх, когда я спрыгнул на палубу «Сперхафока». Малец разревелся, но тут вмешалась Бенедетта.

– Если тебе сказано положить меч, положи его, – велела она спокойно. – И не плачь. Твой отец – король, однажды и ты сам можешь стать королем. А короли не плачут. – Женщина бросила клинок обратно в кучу. – Теперь извинись перед лордом Утредом.

Эдмунд посмотрел на меня, пробормотал что-то неразборчивое, потом опрометью убежал на нос «Сперхафока» и уцепился за материнские юбки. Эдгифу обняла его и сердито взглянула на меня.

– Лорд Утред, он не мог причинить вред, – отрезала она.

– Он не хотел, но вполне мог, – сурово ответил я.

– Госпожа, мальчик и сам мог порезаться, – напомнила Бенедетта.

Эдгифу кивнула, даже улыбнулась, и я понял, почему она назвала итальянку своей драгоценной подругой. В Бенедетте угадывалась уверенность, заставляющая предположить в ней защитницу Эдгифу. В ней проступала внутренняя сила, не уступающая внешней привлекательности.

– Спасибо, – негромко поблагодарил я ее.