Меч королей

– Король Эдуард сделал глупость, – заметил я резко. – Он завещал Уэссекс Эльфверду, а Мерсию Этельстану, и оба желают заполучить страну соседа. Какой же тут возможен мир? – Я выждал, но никто не взял слова. – Разве Эльфверд отречется от Уэссекса? – (И снова все промолчали.) – Или Этельстан согласится передать Эльфверду бразды правления Мерсией? – Я понимал, что ответа на этот вопрос ждать не стоит. – Так что мира не будет, – напрямик рубанул я. – Послы могут толковать сколько угодно, но исправлять допущенную Эдуардом глупость предстоит при помощи мечей.

– Люди доброй воли стараются прийти к соглашению, – вяло запротестовал отец Эдвин.

Я не удостоил эту реплику ответом. Мне не требовалось объяснять, что добрая воля Этельхельма не распространяется за пределы его семьи. Воины продолжали сидеть, опустив глаза, и явно не желали возобновлять былой спор о том, как стоило Меревалю распорядиться вверенным ему войском. Для меня, да и, возможно, для самого Мереваля, было очевидно, что он проявил чрезмерную осторожность.

– У кого больше воинов, у Этельхельма или у Этельстана? – задал вопрос я.

Некоторое время никто не отзывался, хотя все знали ответ.

– У Этельхельма, – признал наконец Мереваль.

– Так чего ради Этельхельму вести переговоры? Если у него больше людей, почему он не атакует? – Снова все промолчали, и я продолжил: – Он ведет переговоры, потому что они позволяют ему выиграть время. Время, чтобы собрать большую армию в Лундене, подтянуть всех своих сторонников из Восточной Англии. И он будет говорить до тех пор, пока войско его не разрастется настолько, что у Этельстана не останется шансов разбить его. Король Этельстан стережет Темез?

– Да, – подтвердил Мереваль.

– С двенадцатью сотнями воинов? Которые все рассредоточены по реке?

– Им необходимо удерживать все мосты и броды, – признал Мереваль.

– А как много западных саксов караулят южный берег Темеза?

– Тысячи две, может, три, – неуверенно предположил Мереваль. А потом перешел в нападение: – А что, по-твоему, следует предпринять королю Этельстану?

– Перестать болтать и начать драться, – отрезал я, и со скамей послышался гул согласия. Я заметил, что первым закивали младшие, хотя и пара бывалых воинов тоже высказались в поддержку. – Ты говоришь, король в Викумуне? Тогда ему следует напасть на Лунден прежде, чем Этельхельм ударит первым.

– Лорд Утред прав, – поддержал Бритвульф. Это заявление не вызвало возражений, и, приободренный этим молчанием, молодой командир продолжил: – Мы тут сидим и ничего не делаем! Враги не отправляют людей по дорогам, так что нам остается только жиром зарастать! А нам нужно сражаться!

– Но как? – осведомился Мереваль. – И где? Армия Уэссекса почти вдвое больше мерсийской!

– И если ты будешь и дальше ждать, она станет больше втрое, – напомнил я.

– Так ты-то что предлагаешь? – спросил Хеорстан. Он не забыл, как я оборвал его прежде, и этот вопрос прозвучал в его устах издевкой, даже вызовом.

– Я отрубил бы Уэссексу голову, – был мой ответ. – Ты говоришь, что Этельхельм и его эрслинг-племянничек обретаются в Лундене?

– По слухам, да, – подтвердил Мереваль.

– Я побывал недавно в Лундене, – продолжил я. – И убедился, что парни из Восточной Англии не хотят воевать. У них нет желания умирать за Уэссекс. Им хочется поспеть домой к сбору урожая. Если мы отрубим Уэссексу те две головы, восточные англы будут нам только благодарны.

– Две головы? – переспросил отец Эдвин.

– Этельхельм и Эльфверд, – процедил я. – Мы найдем их и убьем.

– Аминь, – подхватил Бритвульф.

– А теперь поведай, – вмешался Хеорстан, в тоне которого по-прежнему звучал вызов, – как мы это сделаем.

И я ему поведал.

* * *

– Я был очень крупным младенцем, – сообщил мне Финан позже в тот день.

– Очень крупным? – Я недоуменно уставился на него.

– Так моя матушка говорила! По ее словам, это было все равно что поросенка родить. Бедная женщина. Рассказывают, она жутко визжала, производя меня на свет.

– Какая ценная информация, – съехидничал я.

– А на самом деле я не такой уж и здоровяк получился. Не чета тебе, верзила!

– Скорее хорек, чем поросенок, – заметил я.

– Присутствовала при моем рождении одна мудрая женщина, – продолжил Финан, не обратив внимания на мою иронию. – Она умела читать по крови.

– Как это?

– Ну, видеть будущее, понятное дело! Она посмотрела на кровь на моем крошечном тельце, прежде чем меня обмыли.

– На крошечном тельце, – повторил я и рассмеялся. От хохота заныли переломанные ребра. – Но это ведь колдовство, а мне казалось, что ирландцы сплошь христиане?

– Христиане. Мы просто не прочь приправить христианство щепоткой безобидного колдовства. – Он усмехнулся. – Та женщина сказала, что я проживу долгую жизнь и умру в собственной постели.

– Так и сказала?

– Именно так, – подтвердил Финан. – А та мудрая женщина никогда не ошибалась! А едва ли у меня найдется в Лундене собственная постель, а?

– Держись подальше от кроватей и будешь жить вечно, – посоветовал я. «А мне следует избегать ячменных полей», – мелькнула у меня мысль.