Меч Лета

– Твой кубок зовут Золотой Чашей, – пояснил ему Набби. – Сделал его отец Дарби. – А этот, – указал он на кубок из золота, стоявший передо мной, – называется Папа Бум и автор его ваш покорный слуга. Коли не хочешь, чтоб он сделал бум, проси доливать его прежде, чем осушишь до дна.

Я очень надеялся, что это он просто прикалывается, но все же стал из опаски, как бы и впрямь не бумкнуло, пить маленькими глотками, следя за степенью убывания газировки.

А Блитц с удовольствием дул свою медовуху.

– Отличный кубок, – начал расхваливать он. – Просто создан, чтоб от души насладиться выпивкой. Спасибо, Набби, за гостеприимство, но у нас вообще-то к тебе есть дело. Нам нужно поговорить с Джуниором.

У хозяина бара набухла и запульсировала жилка на левом виске.

– Может, хочешь какие желания перед смертью высказать? – мрачно осведомился он.

Блитц, вытащив из кожаного мешочка одну слезу из красного золота, пустил ее по прилавку к хозяину заведения.

– Это тебе. Просто за то, что его позовешь. Скажи Джуниору: у нас есть еще. Все, что нам требуется, – это получить шанс на бартер.

При слове «бартер» я ощутил дискомфорт куда больший, чем моя задница от ДВОРЦА ДЛЯ СЕДАЛИЩА. У меня еще были вполне свежи ощущения от переговоров с богиней Ран. Набби, похоже, тоже не был в восторге. Какое-то время на его хитром лице чередовались с частотой проблескового маяка выражения страха и жадности. Наконец последняя победила. Он схватил золотую каплю.

– Ладно. Вы наслаждайтесь пока напитками, а я пойду позову.

И, спрыгнув со своего помоста, он скрылся за дверью кухни.

– Несколько вопросов, – требовательно посмотрел я на Блитца.

– Всего несколько? – хмыкнул он.

– Что значит четыре тысячи сто девятый п.л.? Это год или…

– Гномы ведут летоисчисление от момента создания нашего вида, – не дослушав меня, принялся объяснять Блитцен.

– Что? – Я заподозрил, что на моем слухе опять стали сказываться последствия лая проклятого Рататоска.

– Сотворение мира, – продолжил Блитцен. – Ты разве не знаешь об этом? Боги убили самого большого великана Имира и воспользовались его плотью для создания Мидгарда. А под ним возник Нидавеллир. Это случилось после того, как личинки прогрызли в мертвом теле Имира туннели. Некоторые из этих личинок и превратились при содействии богов в гномов.

Блитцен явно гордился этой историей, но мне она показалась не слишком-то симпатичной, и я решил, что сделаю все от себя зависящее, чтобы скорей ее удалить из своей долговременной памяти.

– Перейдем к следующему вопросу, – торопливо ушел я от темы трупных личинок. – Зачем моему кубку потребовалось давать имя?

– Гномы очень гордятся тем, что они ремесленники, и уважают вещи, которые делают, – ответил Блитц. – Вы, люди, производите тысячи плохих стульев, которые год спустя просто выходят из строя и отправляются на помойку. Гном же делает стул с расчетом, что он прослужит владельцу всю жизнь, а кроме того, будет единственным в своем роде. Кубки, мебель, оружие… У каждой вещи, которую мы создаем, есть душа, а значит, она достойна носить свое имя.

Я внимательно разглядел гравировку на своем кубке. Как же изящно вплетались руны в волнообразный орнамент! Я конечно бы предпочел, чтобы мастер назвал его НИ ЗА ЧТО НЕ ВЗОРВУСЬ, но все равно вещь была превосходной.

– А почему ты назвал Набби сыном Лоретты, а меня – сыном Натали? – задал я новый вопрос.

– У гномов матриархат, и родословные наши прослеживаются по материнской линии. По-моему, гораздо логичнее вашего патриархального метода. Каждый из нас ведь рождается лишь от одной биологической матери. Ну, разумеется, если ты не бог Хеймдалл. У него было девять биологических матерей. Но, сам понимаешь, с ним случай отдельный.

В моем мозгу, кажется, начали плавиться нервные клетки, и я вновь поспешил сменить тему.

– Сэм мне сказала, что красное золото – это валюта Асгарда. Но почему же Фрея тоже его выплакивает?

– В Асгарде золото не такое чистое, а у Фреи оно самой высшей, подлинно стопроцентной пробы и представляет собой огромную ценность. За тот мешочек его, который она нам дала, любой гном не задумываясь пожертвовал бы правым глазом.

– То есть этот чувак Джуниор за него с нами договорится?

– Или договорится, или порубит нас на мелкие кусочки, – ответил Блитцен. – Поешь-ка начосов, пока мы ждем.

Глава XLI Блитц заключает плохую сделку

Должен отдать Набби должное: он нам подал отличные предсмертные начосы с соусом гуакамоле.

Я успел слопать половину, когда в таверне возник Джуниор. При виде его у меня вдруг как-то сразу возникло желание опустошить ПАПУ БУМА и на фиг взорваться. Слишком уж хилыми показались мне наши с Блитцем шансы в переговорах с этим старым гномом.