Меч Республики

— Не там, Кошак. Всё не то. Ты гулял? Вино пил? Давай уже, начинай портить непорочную деву… Это ж надо было такое ляпнуть!

Ненасытная пасть революции

С советником мы договорились. Он действительно оказался из породы людей, кто ни при каких обстоятельствах не станет менять свой дом на сомнительную перспективу изгнания на чужбине. Во время боя, на нашем крейсере, да и до того — на своей яхте — Гиннес показал себя весьма мужественным человеком. Возможно, он и не был бойцом в классическом смысле слова, как им не был тот же пиратский Барон, но это не мешало ему отстаивать свои убеждения и спокойно относиться к факту близкой смерти. Он был не робкого десятка. А уж в своей собственной вотчине, в политической говорильне, мог дать фору любому воину.

Конечно, у меня были сомнения, ведь советник не разделял убеждений того же Критыча. Они наверняка ещё посабачатся. Но Критыч и с Барсом постоянно грызётся, на что тот проявляет просто чудеса выдержки и дипломатичности, неизменно стараясь сгладить конфликт. Полагаю, то же будет и с Гиннесом. Но, при его жизненной позиции, вариантов у советника особых и не было. Он поистине идеален на роль эдакого балансира между Конфедерацией и Республикой. В первой он уже успел основательно разочароваться, вторую обоснованно опасается, но в надёжности, как партнёра, не сомневается. Так что советник был удобным союзником, а в перспективе вполне успешно мог определять политику всей Литании.

Интересно, как повёл себя капитан его яхты. Отставного офицера сильно впечатлило увиденное в системе, да и, как оказалось, образ Меча Республики уже давно не давал ему покоя. Поэтому капитан просто подошёл ко мне и попросился в команду. Учитывая появление в нашей эскадре сразу двух крейсеров, вопрос был крайне своевременным. Советник возражать не стал, и вряд ли им при этом двигало желание поставить поближе ко мне своего человека — капитан был его сотрудником, не более. А вот для меня он вполне мог стать «своим человеком», ведь офицер в жизни сделал уже всё, что хотел, и теперь желал лишь быть до последнего вздоха полезен Литании. И я собирался предоставить ему такую возможность.

В Арсе мы, против ожидания, надолго не задержались. Гиннеса здесь уважали, причём, как можно было судить, отнюдь не только и не столько рядовые избиратели, сколько представители местных национальных элит. В том числе и местной администрации. События в соседней системе оказались для них шоком, вызвали просто бурю негодования. С этой минуты советник официально заперся в собственной системе и присутствовал на Совете лишь в виде голограммы. Такая возможность предоставлялась всем членам Совета, вот только вряд ли по той же причине, по какой она потребовалась Гиннесу.

Пока наш крейсер добирался до Дальней, события в Планетарном образовании не стояли на месте. Сразу по выходу из прыжка с нами связалась Ле, поспешив сообщить свежие новости. Прежде всего, Гиннес поднял вопрос покушения на его жизнь в Совете. Предоставил кадры допросов и идущих судебных процессов над виновниками. Это стало шоком уже для коллег Гиннеса по цеху. Каждый советник сильно трясся за свою драгоценную шкурку, и подобный беспредел в исполнении ставленников Правительства вызвал в их рядах праведное возмущение. Были проведены слушания, военное руководство подверглось публичной порке — в переносном смысле, конечно, — а завершилось всё отставками в среде высших офицеров. Что, естественно, не добавило флоту порядка.

Но всё это были сущие мелочи. Куда серьёзней оказалось другое. Преданные гласности факты произвола высшей власти, её элитарной части, вызвали на Лиите многотысячные акции протеста. Понятно, что не сами по себе, понятно, что они просто стали катализатором, поднявшим и без того зреющую протестную волну. Люди, как и члены Совета, не понимали, почему они должны пахать на военную машину, которая даёт один сбой за другим, да ещё и начинает всё больше тяготеть к репрессиям. Кульминацией народных волнений, которые и раньше росли как грибы после дождя, стал многотысячный митинг возле здания Правительства. Власти, скрепя сердце, дали на него разрешение, но никто, даже сами организаторы, не ожидали, что на безобидное мероприятие соберётся свыше ста тысяч человек. Эта масса народа оказалась совершенно неуправляема. В итоге впавшие в панику силовики, подразделения которых изначально были призваны поддерживать порядок на мероприятии, применили оружие. Безобидная перепалка между митингующими и стражами порядка переросла в уличные боевые действия. Акция протеста была утоплена в крови, только так удалось её прекратить.