Меч Республики

— Я тебя понял, майор. Ты такой же, как и Левинсон. Он убил ту девчонку, чтобы уйти от погони. Ты обрёк на позор и унижение, довёл до смерти женщину, чтобы уйти от самостоятельного принятия решения по Литании. Скинуть его, это решение, на другого. Обещаю, Моллис: каждый из вашей братии отправится к праотцам. Пусть они ему там, на небесах, мозги втирают.

С этими словами я развернулся и пошёл к выходу из помещения. Только остановился у двери, чтобы мазнуть по кровной взглядом.

— Ле, убей его. Сейчас.

— Убить?! — натурально изумилась девочка. — Так легко? После того, что он сделал?!

— Он сделал это ради нашей общей цели, как её понимает. Да, поступил подло. У меня всё кипит внутри, но надо быть объективной. Просто убей. Почувствуй кровь своего врага. Без мучений.

— Я позову Ри.

— Вдвоём?..

— Да. Так будет правильно.

— Как считаешь нужным.

Ле появилась в нашей каюте спустя двадцать минут. Я мельком глянул на неё и немного обалдел: вся её форма была залита кровью, причём настолько густо, что представляла собой сплошное пятно. Девочка тут же продефилировала в душ, и только после вернулась ко мне. Нависла надо мной, заглядывая в глаза, потом уселась на коленки. Я вгляделся в её лицо и отыскал на нём… всё те же капельки крови.

— Что вы с ним сделали?

— Я использовала твой подарок. Помнишь? Тот примитивный пороховой пистолет, что ты привёз мне со своей планеты, в порядке благодарности за оружие.

— Но столько крови…

— У Ри нет когтей. И нет ни твоего подарка, ни подарка кровной. Она просто вырвала ему сердце.

— И съела?

— Что?.. Зачем?

— У меня на планете были племена, они поедали какие-то части тела убитых врагов. Считалось, так они становятся сильнее.

— Не вижу повода для шуток, — нахмурилась брюнетка.

— Это не шутка. Полностью вписывается в логическую цепочку гипертрофированной символичности, ритуальности. Посуди сама. Ты убиваешь его моим подарком. Она вырывает ему сердце. Ты оставляешь кровь на своём лице. Дай угадаю: я должен её слизать? Так почему бы вам не съесть его сердце?

— Мы ещё до такого не дошли. Сильней от этого точно не становятся, только глупей, — качнула головой женщина, размётывая по плечам свою роскошную гриву волос. — Слизывай, Кошак. Это твоя добыча. Я принесла тебе частичку нашей мести, чтобы ты мог к ней прикоснуться.

И я прикоснулся. Сначала принялся медленно целовать её личико, слизывая кровяные брызги. А когда кровь закончилась, скользнул вниз, жадно впиваясь в острые, набухшие сосочки возбуждённой женщины. Её ответ не заставил себя ждать. В жарком порыве кровная подалась ко мне навстречу, обняла ногами, впилась ладонями в волосы, требуя не останавливаться, а спустя каких-то пару минут, уже не в состоянии дольше терпеть, принялась рвать на мне одежду.

Я от неё не отставал. Тугая пульсация крови отдавалась в висках набатом, звала на бой, звала, чтобы добиться, наконец, этой женщины. Пока я изничтожал её комбинезон, не ослабевая, впрочем, чувственных ласк, брюнетка гибко извернулась и с отчаянным полувоем-полустоном насадилась на меня. Я ответил ей срывающимся на стон рыком, резко скидывая с колен напряжённое подобно струне тело, подминая под себя изнывающую от желания женщину. Нам было уже не до республиканских закидонов и не до импланта. Психология — вот что правило бал в этот час. Мне нужна была эта женщина. Ей нужен был я. Больше ничто во вселенной не имело значения.

От первого же оргазма Ле выгнулась дугой, потянула меня за собой и, в результате, перегнулась через подлокотник, оказавшись почти на мостике. Я свесился следом: о том, чтобы прерваться даже на пару секунд, не могло быть и речи. Жадные поцелуи, объятья до хруста костей, и вот мы уже заваливаемся на пол. Девочка тут же поспешила этим воспользоваться, чтобы оседлать, подмять меня под себя. Я оглянуться не успел, как оказался в полной её власти. Руки заведены за голову, тело прижато к полу всей её совсем не слабой массой тела, а острый язычок жадно впивается в моё ухо. Она освобождает одну руку — для удержания моих ладоней за головой ей вполне хватает второй, — и впивается гибкими пальцами в волосы, запрокидывает голову, уже не просто даже целуя шею — кусая, оставляя сильнейшие засосы.