Меч Тристана

Кроме того, благородный Курнебрал приучил Тристана с младых ногтей ненавидеть всякую ложь и подлость, не прощать предательства и вероломства, но всегда помнить добро, помогать слабым, быть справедливым с подданными и твердо держать данное слово.

Когда же юноша стал немного постарше, Курнебрал объяснил ему все, что должен знать истинный рыцарь, желающий покорить сердце женщины. Слушать об этом было интересно, молодую кровь Тристана будоражили цветистые рассказы старого многоопытного знатока и любителя женской красоты, но про себя юный барон, преисполненный гордыни и с трудом подавлявший ее, полагал, что при его-то умениях и внешних данных не должно возникать проблем с девушками.

Мог ли он представить себе, насколько сильно ошибался!

Первая женщина, с которой предался он любовным утехам, повергла его в глубокую тоску. Она была мила внешне и вроде даже неглупа, но принадлежала другому миру, она была не ровня ему.

«Королевская кровь, — подумал Тристан. — Я получу радость от соития только с принцессой, только с особой королевского рода».

И появилась еще одна девушка, более знатная, и еще — дочь герцога, и наконец — принцесса Оркнейская. Но результат оказывался прежним. Потому что не было главного — любви.

Курнебрал в простоте своей и не догадывался, что такое в жизни встречается. Он не мог рассказать юноше о волшебной силе настоящего чувства. Любовь неземная, любовь божественная — особый талант, он дается лишь избранным. Тем, кому не дано, и объяснить не пытайтесь, что это значит, — не поймут.

Тристану талант любви отмерен был высшею мерой, и он понял сам, почувствовал, что лишь с одною женщиной на свете будет счастлив, но понял и другое — это было как озарение — женщина его не здесь, она где-то очень-очень далеко, так далеко, как ни один из смертных и представить себе не может.

Однажды юный Тристан не выдержал и поделился мыслями своими с наставником. Курнебрал внимательно выслушал его. И не поверил.

— Это мальчишество, Тристан, искать любовь в ином мире. Ты что же, хочешь умереть безвременно? Нет, не для того Бог дарует нам жизнь, чтобы мы в юные годы молили его о смерти. Любовь твоя — на земле, юный мой рыцарь, Разумеется, ты можешь найти ее в другой стране, разумеется, но все равно это будет на земле, а не на небе. Браки совершаются на небесах, безусловно, мой юный барон, но акт зачатия греховен, и дети родятся на земле…

Тристану не хотелось слушать о греховных актах, в Любви, в Настоящей Любви — он так и произносил эти слова всегда, с прописной буквы, — в Любви, как и в смерти, не могло быть, по его разумению, ничего греховного, и он продолжал мечтать об иных мирах, словно сам Господь предначертал ему это.

Он верил в любовь неземную, божественную, верил в чудо, верил в себя. И в словах наставника зацепился лишь за одну фразу: «…ты можешь найти ее в другой стране». Что ж, не исключено.

Он стал подолгу пропадать на пристани Альбины — главного лотианского порта, наблюдал, как грузятся заморские корабли, и с тоскою всматривался в подернутый дымкой горизонт.

И однажды там, на пристани, подошел к нему высокий плечистый человек с широкой бородою и длинными волосами, настолько белыми, что издалека и поначалу казались они седыми. Однако моряк был молод, просто и без того светлые кудри его выгорели на солнце.

В этот день Тристан сказал старику Роялю:

— Отец, я помню все, что ты рассказывал мне, но все равно считаю тебя отцом.

— А я считаю тебя своим господином, — ответил Рояль, — но пусть это останется нашей тайной.

Потом помолчал и продолжил:

— Тогда, двенадцать лет назад, мне просто было очень плохо, невыносимо хотелось излить кому-то душу, рассказать все, и я выбрал именно тебя, совсем маленького мальчика. Я думал, что разговариваю сам с собою, но ошибся. Ты оказался удивительным ребенком, Тристан. И дай тебе Бог, рожденный в Вифлееме, прожить счастливую жизнь.

— Спасибо, отец, — сказал Тристан и чуть не добавил: «Прощай». Но сдержался.

А ведь он действительно пришел прощаться. Он чувствовал: больше они не увидятся никогда.

Потом Тристан зашел к Курнебралу и неожиданно для самого себя проговорил странные слова:

— Я понял, наставник, ты был прав, я найду свою любовь на земле, может, это случится уже очень скоро, но любовь моя станет и смертью моей, а главное… — он замялся, как бы пугаясь собственных слов, — главное, это буду уже не я. Я-то ведь буду на небесах к тому времени…

— Что ты такое говоришь, мой юный господин?! — истово перепугался Курнебрал. — Что-то случилось у тебя? Поделись со своим учителем.

— О нет, право же, ничего. Именем Христа клянусь, ничего не случилось.

И ведь действительно не случилось, правду говорил — только должно было случиться. Но разве об этом говорят?

И Тристан поспешил уйти. Он боялся расплакаться, а это уж никак не подобало благородному рыцарю.

* * *