Мечта

вам не костюмы на пластиковых дур натягивать. А вот и они, все в сборе.

В зале стало светлее, и теперь можно было видеть зрителей – сидящих справа и

слева от подиума пластмассовых манекенов. Несмотря на то, что некоторые из них были

не полностью укомплектованы – кто без ноги, кто без руки, а кто и вовсе без головы,

казалось, они внимательно слушали своего предводителя. Их было около сотни.

Колпачников, кажется, уже вошёл в роль, громко и театрально произнося в облупленный

потолок:

– Это моя армия!!!

Потом добавил:

– Ребятки, вы тут только ненароком не курите, эти куколки-то с сюрпризом. Сносить

они, значит, собираются этот дом. Не представляет исторической ценности. Устроим им

небольшой ба-бах на полрайона!

НОЧЬ 14 (ПОСЛЕДНЯЯ)

(Далее см. Карту к Ночи 14 – прим. авт.)

Несколько ночей снова ничего не снилось. Алиса улетела в Антарктиду с

родителями, мне тем временем позвонили. Голос был низкий и глубокий, как будто

прокуренный. Голос не представился. “Если хочешь составить точную карту подземелья,

поторопись. Мы в Радиоцентре, и мы не куклы. Пока ещё. Нас скоро закрывают на

консервацию. Обратись к тем, кого знаешь”.

Сразу после звонка я уснул. Или не засыпал – уже не помню. Знал я Машу – к ней и

направился, нажав на поясе кнопку “Весна”. Кнопкой пользовался уже второй раз – и она

немного похрустела, прежде чем переправить меня – дешёвая пластмасса. С собой я

набрал рюкзак вещей, взял и оставленный Алисой изотопометр.

46

47

Весна встретила меня не по-весеннему. Никакими освежителями не пахло. Снова

пахло собаками, и это потому, что Гермо-3 была сорвана с петель. Я заглянул в ту

комнату, которой мы давно не пользовались – уровень воды за эти дни поднялся и залил

пол. Вероятно, ни о какой физической эвакуации через коридор, находящийся уровнем

ниже, уже не может быть и речи – пару десятков метров через мутную неприятную жижу

и торчащую отовсюду арматуру я не осилю. Я снял пояс и сложил его в рюкзак – его

теперь надо особенно беречь.

В портале “Весна”, которая теперь напоминала разваленную комнату, всё было

перевёрнуто вверх дном. Жалкая, но с претензией на уют мебель была разломана. В стене

напротив Гермо-3 виднелся пролом.

Направившись туда, я с удивлением оказался в студии “Кораллы”. Даже на кнопку

нажимать не пришлось. Вдоль подиума по-прежнему сидели манекены, правда теперь их

было раза в два меньше, и часть была повалена на пол. Предводителя не было.

Изотопометр показывал 2,3.

Моё внимание привлёк один из манекенов. Казалось, что внутри его пластмассовой

головы горит свеча. Свет внутри как будто подёргивался. Манекен начал слегка

раскачивать головой. Видимо, он таким образом хотел привлечь моё внимание – на

большее здесь энергии не хватало. На манекене был пояс с одной кнопкой, на которой

написано “Небо”. Билет в один конец. Я аккуратно снял с товарища пояс, и, вспомнив

предостережение Колпачникова про некурение в этом помещении при взгляде на

горящую в манекене свечу, поспешил поскорее отправиться на “Небо” по собственной

воле нажатием кнопки. Резко потемнело, и я провалился в какой-то треск. Как будто я

сидел в жёсткой вагонетке без амортизации и на всей скорости летел мимо попеременно

сменяющихся белых и чёрных полосок. А дальше мне уже снится про другого человека.

Или не про другого?

– Добро пожаловать на Небеса, – под эти слова, произнесённые знакомым

смеющимся голосом, Тимур открыл глаза.

Перед ним стояла кукла, которая раньше жила в их доме неподалёку. Он лежал на

бетонном полу, и февральский ветер сухой мелкой крупой осыпал присутствующих из

оконных проёмов недостроенной многоэтажки.

– Успел? – сказал второй, поправляя чёрный котелок. В одной руке он держал

пластиковый стакан с вином, в другой какое-то тряпьё. – На вот, утеплись. Там должно

было рвануть с минуты на минуту.

– Мы сегодня играем в добрых, – сказала Маша. – Пойдём, у нас тут камин есть.

Путь до каминного зала на вершине строящейся высотки занял не меньше минуты.

Они минули плиту с надписью “Добро пожаловать в Эмбрионологию!” Вокруг здание

окружал волшебный город со светящимися призмами на крышах. Была ночь, и призмы

светились разными оттенками: голубым, зелёным, жёлтым, и это был огромный город

счастливых людей.

В каминном зале играла приятная музыка. Приятная – не то слово, это был целый

симфонический оркестр, только играл он тихо, не раздражая экспрессией. Как будто

музыканты где-то на крыше, и их слышно через каминную трубу.

– Давайте танцевать! – воскликнул Колпачников, обнимая и кружа по залу двух

манекенов с нарисованными лицами, из-за чего они стали похожи на лысых

трансвеститов. Раздался шум какого-то пропеллера, и в окно влетели трое в смешных

куриных нарядах. Около окна располагалась закусочная, полузаметённая снегом, там эта

компания и собралась за обледенелыми бутербродами и горячим кофе из термоса.

Колпачников покинул манекенов, которые продолжили танцевать самостоятельно,

несколько неуклюже, правда, и направился в сторону прибывших. Они начали о чём-то

48

активно дискутировать, развернули какие-то карты, расклеили их скотчем на стенах, стали