в них тыкать и что-то обводить маркером. Жизнь в том углу бурлила.
– Это кто? – спросил Тимур у куклы.
– Сумасшедшие. По ним что, не видно? – ответила Маша, не открывая рта.
– Все остальные в этом помещении, конечно, здоровы. Интересно, а нас с Тобой и
манекенов этих они тоже считают сумасшедшими?
– Конечно. Потому что мы не заняты их важным делом, и оттого какие-то странные,
проживающие жизнь напрасно. – Маша поёрзала на стуле. – Они так думают. Точнее они
так думали раньше и говорили об этом, а теперь они стали мудрее, прочитали множество
философских книжек, изобрели каждый свою философию, и уже в этих философиях
наверняка нет места осуждениям. Осуждать сейчас не модно. Сейчас модно брать
ответственность за свою жизнь на себя. Сейчас модно быть счастливым и
самодостаточным. Они думают, что это наше дело, что с нами всё в порядке, даже если
мы не с ними. Раз мы не клеим карты на стены, то мы, наверное, заняты каким-то другим
важным делом. Или не заняты ничем, но сознательно незаняты. Им абсолютно искренне
кажется, что они не осуждают нас. И ещё мы им глубоко фиолетовы.
– Потому что в данный момент они счастливы?
– Именно поэтому. Человек в состоянии абсолютного счастья и абсолютного уныния
настолько автономен, что ему вообще никто не нужен. Опять же, он может считать, что
своим счастьем делает счастливее мир, но это ровно до тех пор, пока он не лезет со своим
счастьем к окружающим. Счастьем нельзя поделиться, увы. Его можно сделать для
других, спросив, а что они хотят, и сделать именно то, что хотят окружающие, но не
предлагать свой вариант. Иначе Ты не будешь ничем отличаться от сумасшедшей
бабушки-сектантки, сующей тебе книгу “Благая весть от объединённых апостолов
седьмого созыва”.
– Но эта бабка-то вполне счастлива, надо думать? Они обычно с такими
просветлёнными выражениями лица стоят. И она искренне считает, что всяк, хватающий
её макулатуру, просветлится и спасётся.
– А мы то, как на неё смотрим? Оставь уже в покое бабку. Вероятно, ей в своём
счастье до нас уже и дела нет. Она эгоистка, которая создала своё счастье, проповедуя
свой взгляд на устройство мира, свой массовый или не сильно массовый вид религии, и на
этом закончила. Свою разновидность MLM-маркетинга. И если она хотела бы сделать
счастливее нас, она могла бы спросить, а что хотим мы? Но не спросит, потому что мы не
захотим того, что она нам готова предложить. Ей проще оставаться в своём эгоистическом
счастье одной. Ну, или со своей сектой, так же как вот этим. – Она ткнула лазерной
указкой в куриную группу, обсуждающую диспозицию. За неимением стаканов они пили
напиток со вкусом вина уже прямо из пакета.
– Ну, что, пора прощаться? – произнесла Маша. – Во второй и последний раз. Меня
дальше пока не пускают, а Ты отличился. Теперь никакого пояса, поедешь на
непостроенном ещё лифте – он есть в проекте здания, но пока его не видно всем. Нужно
подняться на крышу.
По винтовой лестнице они поднялись наверх. С каждым шагом оркестр становился
громче. Наверху было всё – и сильная, но тёплая февральская пурга, и восхитительные
цветные призмы, словно парящие над соседними домами, и огромный оркестр из десятков
участников. Играли что-то из Вивальди, но Тимур был ещё тот знаток. Половина
участников оркестра, кто с подветренной стороны, были одеты в костюмы белых зайцев
со свисающими ушами. Видимо, так теплее – всю ночь тут играть. Или всю вечность.
Вторая часть была в строгих чёрных смокингах, и женщины тоже по-строгому.
Хромающий старый официант в шапке-ушанке принёс на подносе два бокала
шампанского. Один он вылил на стоящую рядом куклу, второй Тимур взял и сделал
несколько глотков. Было прохладно, красиво и величественно.
49
Тимур обернулся и увидел лифт. А ещё, идя к лифту, он подметил, что ноги у него
полупрозрачные. Когда он нажимал кнопку вызова лифта, шахта которого одиноко
высилась на крыше, сквозь руку он отчётливо видел и бетонный периметр шахты, и
кнопку. Контроль над ситуацией потерян? Или наоборот, теперь будет всё по-
настоящему?
Тимур зашел в деревянный лифт с неустойчивым освещением. Лифт, скрипя, поехал
куда-то вниз.
50
ИСТОРИЯ ТОНИ. ЭПИЗОД 3. МНОГОЗВУЧИЕ В ГОЛОВЕ
У меня среднее музыкальное образование, если что. Дело даже не в нём, а в том, что
музыка всегда играет в моей голове. И играет она не фоном. Вот сейчас там 66-я фантазия
Шопена, и я бы сказала – это жизнь моя идёт фоном. Для поддержания формы я играю в
камерном зале московской консерватории. Я играю там ночью, ну, не то чтобы в прямом
смысле играю, но как будто бы играю. Слушателей я туда особо не зову, поэтому в зале
иногда никого, иногда человека три. Как правило, незнакомые люди. Кроме одного,
который ходит за мной тенью. Всю жизнь ходит тенью. Богат, но не знаменит. Иногда он
говорит со мной – и тогда мне нравится в нём всё, кроме зубов. Он решил не вставлять
себе новые зубы. Он сказал, что новые белые зубы – это моветон, это как лимузин на
свадьбу. Только ещё попсовее. Уже давно неактуально. И уже давно говорит не о красоте