Мечта, которая сбылась (СИ)

— Ваше Преосвященство! Вы забываетесь! — тихо промолвила она. — Ваше право, как брата, отстаивать жизнь человека, чьи злодеяния превысили всякую меру. Я же, со своей стороны, воздаю по заслугам виновному. Прошу вас покинуть двор и более не обращаться к нам с подобными просьбами.

Клод ужаснулся: на него смотрел прежний король, словно бы воплотившийся в лице молодой женщины. Тот же острый нос, такие же колючие глаза под тонкими сдвинутыми бровями, то же выражение хитрости и решительности. Священник, так и не добившись ничего, совершил грех, впав в полнейшее уныние. Он сам, собственными руками погубил брата, в чём не переставал себя обвинять.

Вторым человеком, не желавшим смерти Жеану, была, конечно же, цыганка. Она после ареста Верховного судьи неделю продежурила на паперти, извелась, но дождалась епископа, с замиранием сердца проводила его в новую поездку — в Амбуаз, чтобы затем услышать ответ, разбивший её упования вдребезги.

— Печальную весть я принёс тебе, девушка! — с надрывом в голосе сказал Клод. — Я не сумел отстоять брата. Глупец, я лишь ещё больше возбудил неприязнь к нему!

Эсмеральда пошатнулась.

— Что… Что с ним сделают?

— Не знаю, дитя моё… — склонил голову священник.

По его голосу Эсмеральда заключила, что готовиться надо к худшему.

Когда всё, казалось, было потеряно, когда даже епископ смирился, цыганка не успокоилась. Неугасимая жажда справедливости питала её силы все эти месяцы. Отступили холода, зиму, как водится, сменила весна, а она за хлопотами и ожиданиями не замечала ничего, время текло мимо неё. Дни слились в один — бесконечный, беспросветный день. Эсмеральда потеряла аппетит и ела лишь затем, чтобы не умереть с голоду, а если священник или Пьер не проследили и не заставляли её поесть, то и вовсе забывала о пище. Она пряталась от мороза, лишь совсем продрогнув. В конце концов голодовка, упадок сил и постоянные треволнения подорвали её здоровье. Цыганка разболелась. Мадлен выхаживала её, клятвенно обещая запереть в кладовой и кормить насильно, если глупышка не возьмётся за ум.

— Разве поможешь ты своему… судье, коли протянешь ноги? — высказывала галантерейщица. — Давай-ка вот, пей лекарство.

Эсмеральда покорно глотала горькие микстуры, которые назначил приглашённый Клодом лекарь, и потихоньку двигалась к выздоровлению. Мадлен говорила верно: надо беречь себя — так лучше для неё и для Жеана. От хворой проку мало. Весна придала ей сил и девушка хоть чуть-чуть, да ожила, очнулась от долгой спячки.

Третьим человеком, желавшим спасти бывшего судью, был звонарь Квазимодо, сдружившийся с цыганкой ещё в первые дни после ареста Фролло. Преодолев нерешительность, он сам подошёл к девушке и заговорил с ней. Несчастья сближают и вскоре цыганка, робея всё же перед горбуном, обрела в его лице преданного союзника. Известно, как много значит поддержка, хотя бы и просто словесная.

Гренгуар, не имевший причин ненавидеть Жеана, но и не питавший к нему симпатий, предпочёл сохранить нейтралитет. Он обеспечивал Эсмеральде и Джали пищу и кров, снабжал сплетнями, подцепленными у вельмож, и справедливо считал, что делает более чем достаточно. Галантерейщица, уподобляясь большинству, ненавидела Фролло, однако к его конкубине искренне привязалась. Таково женское сердце!

Разумеется, простым смертным не дано предотвратить того, что решили сильные мира сего, и день, долженствующий стать днём смерти Фролло, настал. Жеан знал, какая казнь его ждёт и боялся не её, а унижения, которому ему предстояло подвергнуться по пути на эшафот. Единственная милость, о которой он просил — чтобы его дело не было разглашено прилюдно, а объявлено лишь после казни, как было с парижским прево Пьером дез Эссаром, обвинённым в финансовых злоупотреблениях. От насмешек и даже рукоприкладства толпы уберечь его не смогла бы и стража. Хоть зевакам и запрещалось задирать осуждённого, это правило попиралось регулярно, и частота нарушений зависела не от охраны, а от отношения народа к преступнику. Толпа могла опередить палача, однако могла и спасти. Фролло сам возбудил в горожанах ненависть к своей персоне и теперь пожинал её горькие плоды. Уж кто-кто, а он на сочувствие и поддержку рассчитывать не мог.