Мечта мужчины, или 129 килограммов нежности

— Так что я обманщица, — с грустной улыбкой подытожила я. Если бы он только знал, что ко всему прочему я еще и убийца.

— А ты смелая, — наконец сказал он. — Вот уж не ожидал такой решительности от слабой на вид женщины… Хотя стоит только вспомнить о том, как ты на меня набросилась. Когда подошла на улице.

Я потупилась.

— Я не набросилась, просто ты неверно все истолковал.

— Ну, может быть, — рассмеялся он. — Аня, неужели твой муж тебя не ищет? И что ты собираешься делать? Нельзя же вот так вечно. В чужом городе, без документов.

Улыбка покинула мое разрумянившееся от вина лицо.

— Прости, но мне неприятно об этом разговаривать.

Он схватил меня за руку:

— Что ты! Это ты меня прости. Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты когда-нибудь была за границей?

В его взгляде была и жадность, и легкая зависть. На самом деле я полмира объездила, но ему почему-то ответила:

— Нет.

— Вот и я не был, — вздохнул он, — откладываю деньги уже второй год. Мечтаю полететь в Японию.

— Но почему в Японию? — удивилась я.

— Не знаю. Просто мечта такая. С детства еще.

В ресторане мы просидели полтора часа. Немного пили, зато много ели — впрочем, от приготовленных Вахтангом Теймуразовичем блюд нельзя было отказаться. В итоге мне даже пришлось тайком от Юры распустить пояс на платье.

К концу нашего ужина я чувствовала себя так, словно знала его с детства. Хотя, вообще-то, я не очень хорошо схожусь с людьми. «Интересно, где он захочет продолжить вечер? — подумала я. — Пригласит в ночной клуб?» И поморщилась — да в этом городке ведь даже клубов ночных нет. И это, должно быть, значительно упрощает жизнь местным мужикам. Вот, например, обаятельному Синицыну ничего не остается, как позвать меня к себе домой. Такой благородный предлог — расставаться не хочется, а пойти здесь больше некуда.

— Что ж, Анюта, спасибо, что согласилась поужинать со мной. Может, пойдем? Вахтанг через полчаса все равно закрывается.

— Да, пожалуй.

Мы вышли на улицу. Синицын поддерживал меня под локоть — было скользко, а я нацепила неудобные сапоги на каблуках (тоже с привокзального рынка — кажется, из брезгливой покупательницы, которая морщит нос при слове «рынок» я незаметно превратилась в отчаянную шмоточницу, которой надо бы перестать тратить столько денег на туалеты).

— Провожу тебя до дома. У нас здесь опасно ходить одной по вечерам.

Я разочарованно взглянула на него. Синицын улыбался. И тут до меня дошло — так он же, наверное, не один живет, а вместе с Люсей! Она ведь несовершеннолетняя. Дочка дома, вот он и не может привести туда меня. Хотя ему хочется — по глазам вижу, что хочется.

Почти всю дорогу шли молча. Я сосредоточенно перешагивала через обледеневшие кочки.

— Анечка, еще раз большое спасибо. Классный был вечер.

— Да, — отозвалась я и выжидательно на него посмотрела. Вспомнилось стихотворение Велимира Хлебникова «Русь — поцелуй на морозе». Сейчас проверим, так сказать, эмпирическим путем, прав ли один из моих любимых поэтов.

— Ну, я пошел, — улыбнулся Синицын. — Спокойной ночи.

Я затравленно огляделась по сторонам. Мы стояли возле нашего с Женей палисадника. В комнате Жени горел свет. Читает, наверное. В последнее время Женька «подсела» на любовные романы — яркие книжечки в тонких обложках она скупает десятками. А добравшись до финальной сцены, тоскливо вздыхает и подолгу задумчиво смотрит в окно…

— Да, и мне пора уже, — пролепетала я и на всякий случай добавила: — Телефона у меня нет.

— У меня тоже нет, — рассмеялся Синицын. — Зачем нужен телефон, если проще прийти в гости, если понадобится.

Что значит, если понадобится…

— Тогда давай прощаться, — я шагнула вперед и подставила ему щеку. Синицын выглядел удивленным — наверное, у них так не принято. Может быть, я должна была просто руку ему пожать или задорно поднять ладошку вверх — на манер «Панки, хой!». Его губы показались мне неправдоподобно горячими — наверное, потому что обманчивый солнечный морозец к ночи совсем одичал. И тогда я решилась на отчаянный поступок — скользнув влажной щекой по его щеке, я впилась в его губы, как вампир из фильма ужасов. Синицын как-то странно дернулся и попытался отстраниться, но я обвила руками его шею и слегка прикусила его нижнюю губу. Я целовала его с агрессивностью голодающего, которого привели в «Макдональдс». Несмотря на то что его губы оказались довольно вялыми.

— Аня! — двумя руками он довольно грубо отстранил меня. — Что вы делаете?!

— Прощаюсь, — невозмутимо улыбнулась я.

— Но это же… — он выглядел растерянным, — никогда бы не подумал, что вы… такая. Ладно, пошел я.

Круто развернувшись на каблуках, он без лишних слов быстро нырнул в один из боковых переулков. А я, как дура, осталась в желтом кружочке фонарного света одна. Я была расстроена, разочарована и бесконечно несчастна. Вот тебе и Русь — поцелуй на морозе.

…— Женя! Женечка! — растрепанная и готовая расплакаться, я ворвалась в дом. — Женя! Ты не представляешь, что сейчас случилось!