Мечтая о Риме

– Значит, любовь. К такому заключению ты пришел после анализа всех данных?

Коррадо снова улыбался. Ее это радовало.

– Другого объяснения у меня нет. Научного смысла это не имеет, но слова Шерлока Холмса не стоит сбрасывать со счетов.

– Ты понимаешь, что это одно из самых неромантических признаний в любви за всю историю мира?

– Прости, но я ведь еще совсем новичок в этой области. – Коррадо продолжал улыбаться, однако Джо уловила настороженность. – Насколько помню по фильмам, сейчас должен наступить момент, когда ты скажешь, что испытываешь ко мне те же чувства… или нет.

Он умолк. Джо захотелось подбежать к нему и обнять. Стараясь управлять нараставшим волнением, она ограничилась ободряющей улыбкой:

– Как твой коллега-ученый, прежде чем делать выводы, я бы предложила применить экспериментальный метод.

Произнося эти слова, Джо встала и подошла к Коррадо. Он тоже хотел встать, но она нежно коснулась его плеч, и он остался сидеть. Джо обняла его за плечи, закрыла глаза и прильнула к его губам. Прошло несколько секунд, потом она почувствовала руки Коррадо у себя на талии. Усадив ее к себе на колени, он в первый раз по-настоящему ее поцеловал. Джо ответила с нарастающей страстью.

Паста на их тарелках совсем остыла. Дейзи начала проявлять беспокойство. Коррадо привалился к спинке стула. Его глаза оставались закрытыми. Джо по-прежнему сидела у него на коленях. За стенами салона стало совсем темно. Пространство внутри освещалось единственной догорающей свечой. Пальцы Джо водили по лицу Коррадо, касаясь его губ, щек и век. В таком состоянии он и услышал ее ответ:

– Итак, мой капитан, после тщательного изучения всех данных я пришла к такому заключению: это состояние действительно есть не что иное, как любовь.

Наклонившись, она нежно поцеловала веки Коррадо. Потом выпрямилась, сделав глубокий вдох. Наступал момент, к которому вели все события последних двадцати четырех часов.

– Но есть проблема. – (Глаза Коррадо моментально открылись.) – Большая проблема. Видишь ли, мне придется отправиться в Нью-Йорк.

– Это не конец света. На конференцию?

– Меня приглашают на работу.

– Надолго?

– Возможно, насовсем.

– Понятно.

Интонация его голоса сказала ей все. Коррадо был похож на маленького щенка, которого оставили дома одного. Гладя его по лицу, Джо рассказала ему о профессоре Дитрих, предложившей ей работу. Коррадо молчал, внимательно слушая ее. Когда она завершила рассказ, он притянул ее к себе, поцеловал в губы, а затем стал целовать лицо, приведя Джо почти в экстатитеческое состояние.

То, что Джо услышала потом, весьма ее удивило.

– Здесь двух мнений быть не может. Тебе нельзя отказываться от такого предложения.

– Нельзя? – изумленно переспросила она. В мозгу она проигрывала разные варианты реакции Коррадо. Ей представлялось, что он пустит в ход весь арсенал – от подкупа до скупых мужских слез, – убеждая ее отказаться от работы в ООН и переехать к нему в Рим. – Но нас будут разделять тысячи миль.

– Да. Но мне думается, я хорошо тебя изучил. Однажды ты мне сказала, что не считаешь себя слишком амбициозной личностью, и я тебе поверил. Но мне известно и другое. Я знаю, с какой страстностью ты относишься к своей работе и будущему планеты. Я тебя очень люблю, однако пусть у тебя не возникнет и тени сомнения: я ни в коем случае не посмею отговаривать тебя от столь важного шага. Может, поначалу ты не будешь жалеть, но со временем сожаление обязательно тебя настигнет. И потом, я знаю степень твоего профессионализма. Планета очень нуждается в помощи таких, как ты. Тебе обязательно нужно согласиться на предложение профессора Дитрих.

– И куда это нас заведет?

Возникла пауза. Когда Коррадо заговорил снова, она чувствовала: он изо всех сил старается не выдать своего огорчения.

– Здесь я должен привести слова лорда Альфреда Теннисона, которые слышал от тебя: «Уж лучше любить и потерять, чем не любить вообще».

– Но мы еще не любили.

– А вот это можно легко исправить.

Глава 21

Последующие десять дней они проводили время в море, на пляжах и в постели. Они не расставались ни на минуту. Никогда еще Джо не была так счастлива, как сейчас.

Однако вопрос о работе в Нью-Йорке дамокловым мечом висел над ними.