Мечтают ли андроиды об электроовцах

Лифт достиг первого этажа. Двери открылись.

— Оставайтесь с ней. Я вызову патрульный кар, чтобы доставить ее в Зал Правосудия для анализа костного мозга.

Он увидел телефонную кабину, вошел, бросил монету и дрожащими пальцами набрал номер. Тем временем группа людей, ожидавших лифта, окружила Фила Реча и тело Любы.

“Она действительно была выдающейся певицей, — сказал себе Рик, когда, закончив разговор, повесил трубку. — Я не понимаю, как такой талант мог быть помехой для общества? Но дело не в таланте. Дело в ней самой. Так же как и в Филе Рече. Он представляет угрозу сам по себе. Поэтому мне сейчас уйти нельзя”.

Покинув кабину телефона, Рик пробрался сквозь толпу к лифту, на полу которого распростерлась Люба. Кто-то уже накрыл ее пиджаком. Это сделал не Реч.

Подойдя к Речу (тот жадно курил маленькую серую сигару), Рик проговорил:

— Я молю бога, чтобы вы оказались андроидом.

— Вы действительно ненавидите меня? — спросил Реч.

В его голосе было спокойное удивление.

— Но там, на Медисон-стрит, вы относились ко мне по-другому, когда я спас вам жизнь.

— Просто теперь я понял систему, то, как вы убили Гэрланда, потом Любу. Вы убиваете не так, как я, вы даже не пытаетесь… Проклятье! — воскликнул Рик. — Я понял, в чем дело. Вам нравится убивать. Вам нужен только повод. Если бы у вас был повод, вы бы меня убили. Вот почему вы ухватились за предположение, что Гэрланд был андроидом, — это давало вам повод убить его. Интересно, что будет, если вы не пройдете тестов? Застрелитесь? Иногда андроиды это делают, хотя такие ситуации очень редки.

— Не волнуйтесь, я позабочусь о себе сам, — объявил Фил Реч. — Вам ничего не придется делать, кроме теста.

Прибыл патрульный полицейский аэрокар. Из кабины выпрыгнули два полицейских. Они увидели толпу людей и немедленно проложили себе путь сквозь нее.

Один из них узнал Рика и кивнул ему. “Значит, мы можем теперь уйти, — понял Рик. — Наше дело, наконец, сделано”.

Когда они с Речем поднимались на крышу, на которой оставили припаркованным свой аэрокар, Реч сказал:

— Я отдам вам свой лазер, чтобы вас не беспокоила моя реакция и ваша личная безопасность.

Он протянул оружие, и Рик взял его.

— А как же вы себя убьете без лазера, — поинтересовался Рик, — если не пройдете тест?

— Я задержу дыхание.

— Боже праведный, — проговорил Рик. — Это невозможно.

— В нервной системе андроидов нет автоматического устройства для остановки дыхания, — объяснил Фил Реч, — в отличие от людей. Разве вас этому не учили? Меня этому научили много лет назад.

— Но умереть таким образом… — запротестовал Рик.

— Это не больно. Что тут такого?

— Это…

Он пошевелил пальцами не в силах найти нужные слова.

— Я не думаю, что мне придется испробовать этот способ, — сказал Фил Реч.

Они вместе поднялись на крышу оперного театра к аэрокару Реча.

Садясь за управление и закрыв дверцу, Фил Реч произнес:

— Я бы предпочел, чтобы вы использовали именно тест Бонелли.

— Я не могу. Я не знаю, как считываются показания.

“Ведь мне придется полагаться на его интерпретацию показаний, — вдруг понял Рик, — но это отпадает”.

— Вы скажете мне правду, хорошо? — попросил Реч, — Если я андроид, вы мне сообщите, да?

— Конечно.

— Потому что я хочу твердо знать. Я должен знать.

Фил Реч заново зажег свою сигару, устраиваясь поудобнее. Это ему явно не удалось.

— Вам понравилась та картина, которую рассматривала Люба Люфт? — спросил он Рика. — Мне не очень. Я не люблю реализма. Я предпочитаю Пикассо.

— “Зрелость” датируется тысяча девятьсот двадцать восьмым годом, — коротко ответил Рик. — Тогда, кроме реализма, еще ничего не было. Примите это во внимание.

— Но та, вторая, там, где человек зажимает уши и кричит, она не слишком типична для реализма.

Открыв чемоданчик, Рик выудил приборы для теста.

— Тонкая работа, — заметил Реч.

Он наблюдал за сборкой аппарата.

— Сколько нужно задать вопросов, прежде чем вы сможете точно определить, кто я?

— Шесть или семь.

Он протянул Речу диск-сетку датчиков липкой стороной.

— Приложите плотно к щеке. Теперь свет…

Он нацелил луч.

— Он сфокусирован на вашем зрачке. Не шевелитесь, старайтесь, чтобы глаз оставался неподвижным.

— Определение рефлекса, — объяснил Реч. — Но здесь важна не только физическая природа. Важен и вопрос. То, что мы называем реакцией на вздрагивание.

— Вы думаете, что сможете ею управлять? — поинтересовался Рик.

— Нет. Это вне волевого контроля. Если бы вы…

Он замолчал.

— Начинайте. Я волнуюсь. Извините, если я слишком много болтаю.

— Можете говорить сколько угодно, — предложил Рик.

“Говори всю дорогу к могиле, — подумал он, — если тебе это правится”. Рику было все равно.

— Если тест покажет, что я андроид, — пробормотал Реч, — то ваша вера в человечество будет возрождена. Но поскольку этого результата не предполагается, то советую вам начать формулировать идеологический принцип, внутри которого я буду…

— Первый вопрос, — прервал его Рик.

Все было готово к началу теста, и стрелки на циферблатах подрагивали.

— Главный фактор — время реакции, поэтому постарайтесь отвечать как можно быстрее.

Рик по памяти выбрал первый вопрос.

Испытание началось.