Мечтать не вредно

– Никитич, познакомь с этой лапочкой! – сказал он.

– Илья, – обернулся недовольно Андрей Никитич к нему. – Это моя двоюродная сестренка, и если она и лапочка, то уж не про твою честь!

– Какая жалость, – скорчил рожицу Илья Варлаамов, как я сразу догадалась, это был именно он. – Только встречу женщину своей мечты, как ты ее уже занимаешь. Ты жаден до невозможности, Никитич! Ладно, увидимся вечером.

И он галантно склонился к моей руке, незаметно подмигнув мне с заговорщицким видом.

Глава 6 Вечеринка у Никитича

– Грязнер похож на мою соседку тетю Иру, Варлаамов бонвиван и сердцеед, а у имиджмейкера почему-то негативное отношение к Танечке…

Все это я выпалила на пороге, появляясь перед немного ошеломленным Ларчиком.

– Еще раз медленнее и понятнее, – попросил он, созерцая меня с неослабевающим интересом. – И начни с того, как это тебе удалось так похорошеть…

– Спасибо за комплимент, хотя он и был лишним, – я уселась в кресло и закурила. – Так вот, повторяю медленно. Мои наблюдения показали, что Грязнер, которого зовут на самом деле Виталиком, личность весьма отвратительная и скользкая, явный гей, но таких сейчас пруд пруди, их даже по телевизору показывают. Причем вовсе не в качестве дурного примера, заметь… В общем, Виталик «Грязнер» типичный представитель «непрошеных плодов свободы». Никитича и Таню он, мягко говоря, недолюбливает. Дальше у нас следует Люба.

– Люба – это кто?

– Люба – это имиджмейкер.

– Та, которая привела тебя в божеский вид?

– Сейчас я обижусь, – пообещала я. – А в каком виде я раньше была? В сатанинском, что ли?

– Не обижайся, я пошутил.

– Шутить надо остроумно, а не гадко, – заметила я. – Но уж ладно. Сегодня я удивительно добра, поэтому я тебя прощу. Так вот, Люба Таню очень не любит, но обсуждать это не пожелала. Она мне показалась симпатичной, поэтому я не думаю, что это она писала письма.

– Можешь не думать, – разрешил добрый Ларчик. – Но мы все-таки попробуем понять, что ей сделала Таня. Кто у нас был третий встречный?

– Варлаамов, – вздохнула я. – С ним я рассчитываю пообщаться вечером.

– Тоже неприятная личность?

– Наоборот, – улыбнулась я. – Он самый очаровательный юноша, встреченный мной сегодня!

Ларчик помолчал, обиженно насупившись, а потом пробурчал:

– Ну ладно, я… Но за что ты так обидела ни в чем не повинного Пенса?

– А вот Пенса я еще сегодня не видела, – мило улыбнулась я, наслаждаясь его выражением лица. – Поэтому Варлаамов проходит пока вне конкурса!

С этими словами я подошла к зеркалу и окинула себя удовлетворенным взглядом.

– Ты сегодня хороша, детка, – прошептала я и показала отражению язык.

* * *

К шести мы были уже готовы. Даже Пенс переоделся: на нем был вполне приличный свитер, и он даже раздобыл где-то пиджак, который сидел на его плечах, изображая из себя смокинг.

При виде меня он застыл, смотря на меня таким растерянным взглядом, что мне стало понятно – еще мгновение, и окончательно напуганный моей величественной красотой Пенс убежит.

– Сашка? – пробормотал он. – Какая же ты сегодня хорошенькая!

– И ты туда же, – вздохнула я. – А обычно страшнее меня и не найти, что ли?

– Нет, что ты, – испугался мой несчастный приятель. – Ты всегда хорошенькая. Но сегодня ты необыкновенная…

– Ладно, надоело мне терпеть ваше врожденное хамство, – сказала я. – Наверное, у меня такая планида печальная – находиться пожизненно в обществе двух совершенно невоспитанных мужчин. Нормальный джентльмен сказал бы: «Вы всегда хороши, а сегодня вы прекрасны», – или вообще сделал бы вид, что мое естественное очарование не может украсить старание визажиста. А вы…

Не слушая их жалких оправданий, я вышла на улицу, где нас уже поджидала «девятка», принадлежащая лариковскому другу.

* * *

Тихо шурша гравием, наша «девятка» остановилась возле довольно нескромного особнячка, сработанного в стиле «маленький английский замок».

– Надо же, – заметила я. – Никогда не думала, что в нашей Поляновке когда-нибудь расселится весь тарасовский бомонд!

Я вылезла из машины, с наслаждением вдыхая запах леса, который находился поблизости.

– Когда я стану знаменитой и богатой, построю себе что-нибудь этакое, и непременно в Поляновке!

Мои планы почему-то Пенса рассмешили, а Ларчик просто возмущенно уставился на меня.

– Саша! Ты о работе думаешь или о своем светлом будущем? – воскликнул он.

– Обо всем, Андрей Петрович, – вздохнула я. – Думать о работе без будущего слишком невыносимо.

С этими словами я двинулась в сторону решетчатых ворот, около которых сразу же заметила парочку. Женщина, в ужасной яркой бандане, курила, прислонясь к решетке. Рядом с ней стоял какой-то лысенький мужичонка, подобострастно взирающий на нее снизу вверх.

Женщина отличалась фундаментальностью, почти устрашающей. Дело было даже не в ее внушительном росте, а в квадратности очертаний ее фигуры, придающей ей сходство с метательницей ядра. Кроме того, она была немного странно одета – ансамбль из цветастой юбки с мужским пиджаком довершали высокие шнурованные ботинки.