Мечтатель Стрэндж

Свобода. Возможна ли она? Можно ли ее освободить?

Да.

Да. Как-то.

– Что ж, – сказал он, ощущая, что объем их возможностей так же необъятен, как океан. – Раз ты теперь здесь, чем займемся?

Хороший вопрос. С бесконечными вариантами сна было трудно сузить их до чего-то одного.

– Мы можем попасть куда угодно, – продолжил Лазло. – Море? Можем поплавать на левиафане, а потом отпустить его. Амфионовые поля в Танагости? Военачальники, волки на поводке и парящие цветки улолы, похожие на стаи живых пузырей. Или Небесный Шпиль. Можем подняться на него и украсть изумруды из глаз саркофага, как Каликста. Хотите стать воровкой изумрудов, миледи?

В глазах Сарай вспыхнули искорки:

– Звучит очень даже весело – и чудесно. – Но ты называешь только существующие места и занятия. Знаешь, чего бы мне хотелось?

Она сидела на коленях в кровати, плечи прямые, руки сложены на коленях. Ее улыбка – образец великолепия, на запястье – сияющие луны. Лазло был просто ослеплен ею.

– Что? – спросил он и подумал: «Что угодно».

– Я бы хотела, чтобы в город приехали крылотворцы.

– Крылотворцы, – повторил он, и где-то внутри него, словно с жужжанием шестеренок и щелчком замков, открылось доселе неизведанное хранилище восторга.

– Ты упоминал о них в одну из наших встреч, – по-девичьи залепетала Сарай с детским восхищением, приняв скромную позу. – Я бы хотела купить крылья и испробовать их, а потом, к примеру, мы могли бы покататься на драконах и сравнить, что веселее.

Лазло рассмеялся. Его переполняла радость. Он никогда еще так не смеялся – а все из-за этого нового места внутри него, где скопилось столько восторга.

– Ты только что описала мой идеальный день, – заявил он и протянул богине руку.

Сарай взяла ее, поднялась на колени и соскользнула с кровати, но как только ее ноги коснулись пола, по улице пронеслась большая ударная волна. Комната содрогнулась. С потолка посыпалась штукатурка, и с лица Сарай сошла вся радость.

– О боги, – хрипло прошептала она. – Началось.

– Что такое? Что началось?

– Ужасы, мои кошмары! Они здесь.

47. Ужасы

– Покажи мне, – попросил Лазло, ни капельки не испугавшись. Как он уже говорил: если к ним польются ужасы, он о них позаботится.

Но Сарай лихорадочно замотала головой:

– Нет! Только не это! Закрой ставни. Быстрее!

– Да что такое? – Он подошел к окну, но не для того, чтобы закрыть ставни, а чтобы посмотреть. Не успел он это сделать, как ставни с треском захлопнулись и засов крепко встал на место. Юноша повернулся к Сарай, подняв брови. – Похоже, не такая уж ты тут и бессильная.

Когда она недоуменно посмотрела на него, он указал на ставни.

– Это сделала ты, а не я.

– Да? – изумилась Сарай. Лазло кивнул. Девушка слегка выпрямилась, но ей не хватило времени набраться смелости, так как снаружи снова раздался грохот, на этот раз глухой и менее громоподобный, а затем еще раз, и еще, повторяясь в едином ритме.

Бух. Бух. Бух.

Сарай попятилась от окна и задрожала всем телом:

– Он идет.

Лазло подошел к ней. Нежно взял за плечи:

– Все хорошо. Помни, Сарай, это просто сон.

Но она не могла этого осознать. Все, что она чувствовала, это его приближение, натиск, ужас, такой же чистый дистиллят страха, как любая эмоция, которую когда-либо внушала Изагол. Сердца Сарай обезумели от тревоги и боли. Как она могла из раза в раз вселять это во сны беспомощных спящих Плача?! Что же она за монстр такой?!

Он был ее мощнейшим оружием, поскольку вызывал самый сильный страх. А теперь охотился на нее.

Бух. Бух. Бух.

Широкие упорные шаги – все ближе, все громче.

– Кто это? – спросил Лазло, продолжая держать Сарай за плечи. Ее паника начала передаваться ему. Будто перепрыгнула с ее кожи, распространяясь от ладоней и вверх по рукам, посылая вибрации страха. – Кто идет?

– Тсс, – глаза девушки так расширились, что стал виден весь круг белков, и когда она зашептала, ее дыхание сформировало беззвучные слова: – Он тебя услышит.

Бух.

Сарай застыла. Казалось, глазам уже некуда округляться, но им это удалось, и в короткую секунду тишины, когда шаги прекратились – эта жуткая пауза, которую на протяжении двух сотен лет боялся каждый дом в Плаче, – паника Сарай возобладала над доводами рассудка Лазло. Они оба жили ею, когда ставни без предупреждения сорвались с петель в хаосе из щепок и осколков. Снаружи оказалась тварь, чьи шаги сотрясали Плач. Это не было живое существо, но двигалось оно как живое, такое же гибкое, как равид, и блестящее, как разлитая ртуть. Сделано из мезартиума, гладкие бугры мышц позволяют приседать и прыгать. Туловище дикой кошки, шея и крупный горб быка, крылья острые и жесткие, как у гигантского серафима, хоть и помельче. А голова… голова создана из кошмаров.

У него была голова падали.