Мечтатель Стрэндж

Она яростно затрясла головой при мысли, что нечто столь кошмарное могло делаться ради нее – как Изагол когда-то забрала для себя Эрил-Фейна, так и Скатис заберет Лазло для нее. С другой стороны… эта идея, ее парадоксальность – что Скатис заберет у нее Лазло, чтобы отдать ей, вновь разделила Сарай надвое – одна в цитадели, одна в этой комнате – и прочертила границу между сном и реальностью, затерявшуюся в страхе. Это просто сон, и покуда она это понимает, сила в ее руках.

Весь страх смыло потоком, как пыль во время ливня. «Ты Муза ночных кошмаров, – сказала себе Сарай. – Ты их хозяйка, а не рабыня».

Тогда она взмахнула рукой, не продумав точную атаку, а – как в случае с махалатом – позволив внутреннему голосу принять решение за нее.

Судя по всему, он решил, что Скатис уже мертв.

На глазах у Сарай и Лазло бог вздрогнул, его глаза округлились от потрясения, когда грудь внезапно пронзил хрештек. Его кровь была алой – такой же, как краска на настенном рисунке, изображавшем, как вдруг понял Лазло, точно такую же смерть Скатиса: заколотого со спины, меч вышел прямо между двух сердец. На губах выступили красные пузырьки, и в мгновение ока бог умер. В мгновение ока. Это не было естественным отображением его гибели, а четким напоминанием: ты мертв, таким и оставайся, оставь нас в покое. Чудище Разалас замерло на месте – мезартиум умирал вместе с господином, – в то время как на его спине лорд Мезартима рухнул, начал увядать, сдуваться, пока не осталось ничего, кроме бескровной, бездуховной шелухи голубой плоти, которую с ужасающим воплем, во вспышке тающей белизны, унесла огромная птица Привидение, возникшая из ниоткуда и исчезнувшая тем же образом.

В комнате стало тихо, не считая звуков учащенного дыхания. Кошмар закончился, и Лазло с Сарай вцепились друг в друга, глядя в лицо Разаласу, застывшему с искаженной гримасой. Его гигантские лапы все еще упирались в подоконник, когти вошли в камень. Лазло протянул дрожащую руку и задернул занавески. Вторая рука осталась во власти Сарай. Она все еще держалась за юношу, обхватив его обеими ладонями, словно намерилась упереться пятками в пол и тянуть его из хватки Скатиса. Но она сделала нечто получше. Сарай одолела бога монстров. Лазло был уверен, что никак не повлиял на исход событий.

– Спасибо, – сказал он, поворачиваясь к девушке. Они и так стояли близко, ее тело прижималось к его руке. Движение сблизило их, и они оказались лицом к лицу: ее – поднято вверх, его – опущено вниз, и расстояния между ними едва хватало, чтобы просочиться струйке чайного пара, который чуть ранее парил на берегу реки, пока они сидели за столиком.

Для них обоих это было чем-то новым – эта близость, смешивающая дыхание и теплоту, – и возникло ощущение, будто они поглощают друг друга, сливаются воедино в утонченный тигель. Оба мечтали об этой интимности, но теперь поняли, что их мечты не были достоверными. Правда оказалась куда лучше любых фантазий. Буйные нежные крылья неистово запорхали. Сарай не могла думать. Ей хотелось только одного: продолжать сливаться.

Но между ними возникла преграда. Сарай все еще пыталась оправиться от видения блестевших клыков Разаласа и понимания, что все это – ее вина.

– Не благодари меня, – сказала девушка, отпуская руку Лазло, нарушая их связь и отводя взгляд. – Это я его привела. Тебе стоило бы вышвырнуть меня из своей головы. Я здесь лишняя, Лазло. Только и делаю, что все порчу.

– Ничего ты не портишь, – пылко ответил он, и его голос, похожий на лесной дым, никогда не звучал милее. – Я, может, и сплю, но это все равно лучшая ночь в моей жизни.

Лазло восхищенно рассматривал ее глаза, коричные брови, идеальную линию голубой щеки и соблазнительные губы со складочкой в центре – сладкие, как долька спелого фрукта. Он прошелся по ним взглядом и вернулся к глазам.

– Сарай, – сказал юноша, и звук ее имени напомнил мурлыканье равидов. – Ты должна понять. Ты желанная гостья в моем разуме.

И в его объятиях. И в его жизни. Он не хотел, чтобы Сарай была запертой на небесах, гонимая людьми, лишенная надежд и осаждаемая кошмарами всякий раз, когда закрывала глаза. Он хотел сходить с ней к настоящей реке и позволить зарыться пальцами в грязь. Хотел посидеть с ней в настоящей библиотеке, насыщаясь ароматом книг, и читать друг другу вслух. Хотел купить им крылья у крылотворцев, чтобы улететь с небольшим запасом кровавых конфет в крошечном сундучке и жить вечно. В тот миг, когда он увидел, что расположилось за Пиком, Лазло понял, что царство неизведанного гораздо больше, чем он предполагал. Он хотел узнать, насколько больше. Вместе с ней.

Но сначала… сначала он просто очень-очень хотел ее поцеловать.