Мечтатель Стрэндж

В каждой спальне находилась ванная комната с глубокими бассейнами из мезартиума, но вода больше не поступала по трубам, и поэтому приходилось пользоваться медными тазиками в дождевой комнате. «Дождевая комната» – это помещение рядом с кухней, в котором Ферал вызывал тучи. Вдоль стен расставили бочки, а в слив в полу стекала лишняя вода, перенаправляясь в сад. Кэм, призрачный лакей, рассказал, что раньше эта комната предназначалась для разделки туш, и по сливу стекала кровь, а на больших крюках на потолке висело мясо. Теперь там не осталось ни капли крови, как и в яслях или коридорах. Одним из первых приказов Миньи призракам после Резни было отмыть всю кровь.

Сарай перелила в тазик воду из ведра, а Руби уперлась в его бока руками и зажгла их. Только ладони – словно держала огненные шары. Медь прекрасно проводит тепло, и вскоре от воды пошел пар и Руби ушла. Сарай опустилась в воду и начала мыть волосы мылом, приготовленным Старшей Эллен из садовых трав, будто ее телу, а не сознанию нужно было выйти из цитадели. Девушка даже нервничала, как перед знакомством с новыми людьми. Знакомством, ха! Она собиралась шпионить за ними и внедряться в их разумы. Они не увидят, не ощутят ее присутствия. Как всегда. В Плаче она становилась призраком – свободным, невидимым, бесплотным, несущественным, как шепот.

Вернувшись в комнату, Сарай надела сорочку. Глядя в зеркало, обнаружила, что разучилась видеть себя не со стороны. Она видела лишь то, что увидели бы люди. Уже не девочку – еще не женщину. Они не заметят ее одиночества, страха или смелости, не говоря уж о человечности. Для них она всего лишь бесстыдство. Несчастье.

Божий отпрыск.

И в эту секунду ее что-то охватило. Непокорство. Взгляд прошелся по гардеробной. Мимо сорочек и жутких платьев, головных уборов, вееров и горшочков с маминой краской для лица, мимо всех зловещих атрибутов богини отчаяния. И когда Сарай вышла, Младшая Эллен, которая принесла ей чай, ойкнула и чуть не уронила поднос:

– Ох, Сарай, ты меня напугала!

– Это всего лишь я, – ответила девушка, хотя сама до конца себя не узнавала. Раньше у нее никогда не появлялось желания хоть в чем-то походить на мать, но сегодня она нуждалась в толике божественной свирепости. Поэтому она нарисовала черную полосу на глазах, от виска до виска, и хорошенько взъерошила рыжевато-коричные волосы.

Сарай повернулась к террасе, которая находилась на правой руке гигантского металлического серафима, и пошла навстречу ночи и новоприбывшим.

25. Ночь и новоприбывшие

Сарай выпустила своих мотыльков в Плач, и они вихрем помчались вниз. В любую другую ночь они разделялись, охватывая весь город, но не сегодня. Она хотела полностью сосредоточиться на новоприбывших. Сегодня жители Плача не заплачут из-за нее.

Призрак Ари-Эйла сказал им – ну, или был вынужден сказать, – что фаранджей собирались поселить в Ратуше торговцев, где для их проживания подготовили целое крыло. Сарай никогда прежде туда не летала. В ратуше никто не жил, поэтому спящих она там не искала, и ей потребовалось несколько минут, чтобы найти нужное крыло. Место было роскошным, с большим центральным зданием, увенчанным золотым куполом, и стенами из местного медового камня, вырезанного в традиционном стиле. Плач не из тех городов, что боялись орнаментации. Столетиями резчики украшали каждую каменную поверхность узорами, мифическими созданиями и серафимами.

Изящные открытые павильоны соединялись крытыми проходами к надворным пристройкам, увенчанным маленькими куполами. Там журчали фонтаны и некогда рос большой фруктовый сад с цветами, но все завяло из-за треклятой тени.

Когда-то весь город был как сад. Но не теперь. В голове Сарай пронеслась мимолетная мысль, что Орхидейная ведьма могла бы привести его в порядок.

Если бы не тот факт, что ее убьют на месте.

Первым делом мотыльки проверили двери террасы, большинство из которых оказались заперты и слишком хорошо изготовлены, чтобы пойти трещинками, через которые они могли бы пролезть. Пришлось залетать через дымоход. Комнаты внутри были шикарными, как и подобает для первой иностранной делегации, прошедшей дальше Пика. На протяжении веков город славился по всему миру своим мастерством, и эти помещения могли бы послужить образцом: полы из золотых и лисовых мозаик укрывали красивейшие ковры, простыни были украшены вычурной вышивкой, на стенах нарисованы фрески, на потолке виднелись резные балки, а полки полнились разнообразными удивительными предметами, и все они – произведение искусства.