Мечтатель Стрэндж

Сухейла поддела вилкой готовую рыбу и переложила ее на тарелку, которую вручила Лазло, кивнув на стол. Он отнес ее и поставил в центре. Но из головы не выходили слова женщины: «Я почти свыклась с мыслью, что они оказали мне услугу». Кто «они»?

– Простите, но…

– Десять серебреников.

– Что?

– Ты снова извинился. А я ведь предупреждала.

– А вот и нет, – возразил Лазло, посмеиваясь. – «Простите» – это приказ. Я приказываю вам простить меня! Это вовсе не извинение.

– Ладно, твоя взяла, – кивнула Сухейла. – Но в следующий раз без оговорок. Просто спрашивай.

– Хорошо. Но… ай, не важно. Это не мое дело.

– Да спроси уже!

– Вы сказали, что они оказали вам услугу. Я просто гадал, кого вы имели в виду.

– Ах, вот оно что… Я имела в виду богов.

Несмотря на парящую в небе цитадель, Лазло пока не имел четкого представления о том, какой была жизнь при богах.

– Они… отрезали вам руку?

– Полагаю, что так. Разумеется, я ничего не помню. Они могли заставить меня сделать это самостоятельно. Все, что я знаю: прежде чем они меня забрали, у меня было две руки, а потом осталась одна.

Все это было произнесено как при будничной утренней беседе.

– Забрали вас, – повторил Лазло. – Туда, наверх?

Сухейла нахмурилась, словно озадаченная его невежеством:

– Он что, ничего вам не рассказал?

Лазло догадался, что она подразумевает Эрил-Фейна.

– Пока мы не поднялись на Пик, мы даже не знали, зачем приехали.

Женщина удивленно фыркнула:

– Какие вы доверчивые, раз проделали такой путь ради загадки.

– Меня бы ничто не остановило, – признался Лазло. – Я всю жизнь был очарован загадкой Плача.

– В самом деле? Я и не думала, что мир еще о нас помнит.

Уголки губ юноши приподнялись:

– Мир – нет. Я – да.

– Ну, это многое о тебе говорит. И что ты думаешь теперь, оказавшись здесь? – Все это время она нарезала фрукты и широко повела рукой с ножом. – Доволен разгадкой своей тайны?

– Разгадкой? – Лазло беспомощно хохотнул и глянул на цитадель. – Теперь у меня на сотню вопросов больше, чем вчера.

Сухейла проследила за его взглядом, но стоило ей это сделать, как она тут же опустила глаза и вздрогнула. Как и тизерканцы на Пике, она не выносила вида цитадели.

– Неудивительно, раз мой сын вас не подготовил. – Женщина отложила нож и собрала нарезанные фрукты в миску, которую передала Лазло. – Он никогда не мог об этом говорить. – Юноша встал, чтобы отнести миску к столу, как вдруг Сухейла тихо добавила: – Он пробыл с ними дольше, чем все остальные.

Лазло снова к ней повернулся. Нет, он действительно не знал. Он попытался сформулировать свои мысли в вопрос, но не успел, так как Сухейла заняла себя тем, что начала вытирать доску для резки и притихла.

– В основном они забирали девушек, – вдруг продолжила она. – Растить дочь в Плаче… и быть дочерью в Плаче… было… очень трудно в те годы. Каждый раз, когда земля сотрясалась, мы знали, что к нашей двери идет Скатис. – Скатис. Руза уже упоминал это имя. – Но иногда они забирали и наших сыновей. – Женщина перелила чай через ситечко.

– Они забирали детей?!

– Ребенок всегда остается ребенком для родителя, но фактически – или хотя бы физически – они дожидались, пока дети… созреют.

Созреют.

Эти слова… Лазло сглотнул подступающую желчь. Эти слова были как… как зрелище окровавленного ножа. Не обязательно быть свидетелем ранения, чтобы понять, что оно значит.

– За Азарин я беспокоилась даже больше, чем за Эрил-Фейна. Для нее это был лишь вопрос времени. Естественно, они об этом знали. Поэтому и поженились так рано. Она… она сказала, что хочет принадлежать ему прежде, чем станет принадлежать им. Так и случилось. Всего на пять дней. Но они забрали не ее, а его. Ну, если точнее, ее забрали позже.

Все это… все это было немыслимо. Азарин. Эрил-Фейн. Плановый характер этих зверств. Но…

– Они женаты? – поинтересовался Лазло.

– О, – печально сказала Сухейла, – ты не знал. Что ж, похоже, со мной ни один секрет не в безопасности, да?

– Но почему это секрет?

– Да не то чтобы… – осторожно начала она. – Скорее… это уже не брак. Не после… – Она кивнула на цитадель, не глядя в ее сторону.

Больше Лазло вопросов не задавал. Все, что он думал об Азарин и Эрил-Фейне, приобрело гораздо более мрачный оттенок, чем он мог себе представить, как и загадки Плача.

– Нас забирали «служить», – продолжила Сухейла, и смена местоимений напомнила Лазло, что она сама была одной из похищенных девушек. – Так называл это Скатис. Он подходил к двери или окну. – Ее рука дрожала, и она крепко взялась ею за культю. – Они не взяли с собой слуг, но остро в них нуждались. На кухне, чтобы накрывать на стол. У них были и горничные, и садовники, и прачки.

Каким-то образом по этому перечню было ясно, что эти должности – исключения и в основном «служба» заключалась в чем-то другом.