Мечты сбываются

— Я точно знаю, что я для тебя значу, Харлан. Я работаю для тебя, и то же самое делают другие. Никто из нас не может приблизиться к тебе достаточно близко, чтобы коснуться твоей души. Надеюсь, ты не собираешься снести себе голову этой клюшкой.

— Ты не права, Мэгги, — сказал Харлан с отсутствующим видом. — Ты близка мне. — Он смотрел мимо нее в ночную темноту.

— Я? Харли, ты никогда не позволял себе даже намека на какое-нибудь чувство к кому бы то ни было.

— А как же мы с тобой?

— У нас был бизнес… ну, и великолепный секс тоже. Но ты никогда не любил меня, Харлан. Ты просто не знаешь, как это делается. Это непроизводительные эмоции. Ты можешь учить людей тому, как управлять своим разумом, но у тебя нет ни малейшего понятия о том, что делается у них в сердцах.

— Может быть, это то, чему она может научить меня.

Мэгги подошла к нему ближе и обняла сзади. Она хотела дать ему знать, что по-прежнему любит его, как раньше. Это было все, чем она могла ему помочь.

— Харли, я не хочу безучастно смотреть, как ты мучаешься. Она разочарует тебя.

— Не думаю, Мэгги. Она упряма и сильна. Упрямей, чем тебе кажется. Она может подойти мне. Разве ты так не считаешь?

Мэгги услышала отзвук безнадежности в его голосе, и ее охватила такая нежность, какой она даже не подозревала в себе. Она склонила голову и потерлась щекой о его плечо. И сказала ту правду, которую он должен был услышать:

— Харлан, а ты подойдешь ей?

Он не ответил.

— Ты не думал, почему именно она? Почему сейчас? Ты уверен, что не принимаешь сильное физическое влечение за влюбленность? Как долго ты был без женщины?

— На самом деле я не думал ни о чем таком… — невразумительно ответил Харлан.

— После меня?

Он снова не ответил, но молчание говорило само за себя. Мэгги обвила его руками, но когда ее ладони скользнули по его бедрам, он поймал ее руки.

Ее голос был совершенно будничным и деловым, когда она сказала:

— Если все, что тебе нужно, — это дать выход небольшому сексуальному напряжению, то я с радостью вызовусь в добровольцы.

— Что за выражения!

— Это будет не такая уж большая жертва, поверь мне.

Мэгги скорее почувствовала, чем услышала его смех и странно смутилась.

— Мне не нужен секс терапевт, Мэгги. Спасибо за предложение.

Его отказ добавил колкости ее следующим словам — неважно, что было тому причиной.

— Харли, ты уверен, что интересуешься Лизой не только потому, что она твое творение?

— Не разыгрывай передо мной психоаналитика-любителя. По-твоему выходит, что она какая-то невеста Франкенштейна.

— А разве нет? Разве не обязана она своей сегодняшней привлекательностью тому, что это твоя программа вылепила из нее то, что она есть? И разве не может оказаться здесь интерес профессиональный, а не эмоциональный?

— Нет. — Он резко высвободился и отошел к перилам.

— Обдумай это, Харлан. И будь осторожен.

— Возможно, я продвигаюсь слишком быстро, — вслух подумал он. — Может быть, она нуждается в поддержке. Может быть, если я буду более дружелюбен с ней…

За его спиной Мэгги возвела глаза к небесам. Друг! «Харлан, в самом деле! Ни одна женщина в здравом уме не останется просто другом такому мужчине, как ты!» Она подошла к нему сзади и сжала его руку своей.

— Не забывай, что я всегда готова прийти тебе на помощь.

Он взглянул на нее и улыбнулся, потом схватил в охапку и поднял вверх. Мэгги почти растворилась в этих сильных объятиях, но, будучи деловой женщиной до мозга костей, она освободилась из его рук, и черты ее лица дрогнули в горькой улыбке, когда Харлан проникновенно произнес:

— Я люблю тебя, Мэгги. И, возможно, буду любить всегда.

— Если бы это было так на самом деле, я никогда не позволила бы тебе уйти. Спокойной ночи, Харли.

Он смотрел через борт на темную воду, пока ее шаги не стихли в ночи. Была ли она права, когда говорила о причинах его влечения к Лизе? Он мог отрицать это вслух, но про себя признавал до некоторой степени гордость результатами своей работы и покровительства к рекламной модели. Но это должно было быть больше, чем тщеславие или вожделение. Тогда он получался ничем не лучше Чака Уэбба с его завистливым эгоизмом. А Харлан был слишком самолюбив, чтобы опускаться до такого уровня.

Он выругался в темноту и задал непонятно кому — не то ветру, не то волнам — вопрос:

— Почему же она не хочет меня?