Мёд и немного полыни

Как-то после многочасовой дороги нас задержали на местной погранзаставе, перед самым селом. Не хватало какой-то справки. Ты пытался спорить, а потом съездил домой за паспортом и прихватил горячие манты, приготовленные мамой. Перебежал с мантоваркой мост через Урал и сел к нам в машину. Мы вместе помчались оформлять документы в райцентр. А ты громко восклицал, негодуя и радуясь одновременно:

– Ишь, напридумывали тут правил! Какие молодцы, что приехали! Ешьте-ешьте!

Теперь ты приходишь к нам только во снах.

Однажды клиентка, у которой умер отец, поделилась со мной отчаянием:

– Как опоры без него лишилась. Вот представлю: придут сватать, спросят, где отец. Придётся сказать, что у меня его нет…

– Как это нет? – удивилась я. – Он у вас есть!

Через полгода она написала: «Выхожу замуж. Спасибо за те слова».

И ты, папа, у нас всегда есть.

Первый снег в этом году пошёл рано. Это второй первый снег без тебя. А снежинки на моей ладони стали каплями воды. Чтобы упасть на землю, улететь в небо и непременно вернуться.

Эпилог Заплетая косы

– Завтра уже летим! – семилетняя дочь Дания примеряет платье.

– Да, – отрывается от книги сын Акежан. – Как приедем в посёлок, сразу купаться на Урал! А сколько вкуснятины ажека наготовит!

– Такие блины, как у неё, я больше нигде не ел, – улыбается муж.

– Мам, заплети мне косички, – Дания подаёт расчёску. – Много-много. Чтобы несколько дней держались.

– Хорошо, жаным.

Заглядываю в телефон, перепроверяю электронный билет. Такси в аэропорт – в пять утра. Летим в Актобе к родне мужа, погостим – и к моим.

Расчёсываю волосы дочке.

– Мам, я похожа на ажеку?

– Да, говорят, она в детстве такой же была. Ты любишь внимание, как она. Всё замечаешь. Когда родилась, сразу посмотрела на папу изучающим взглядом.

– Как это?

– Вот так!

Наклоняю голову, приподнимаю бровь. Дочка смеётся.

– А каким Акежан родился?

– Тоже сразу показал характер! Начал кряхтеть и вырываться из пелёнок.

– А он на аташку похож?

– Да. Дети от каждого что-то берут. И добавляют своё.

Косичка готова. Закрепляю резинкой и плету дальше.

Дочка берёт телефон: сфотографироваться. Позирует, корчит мордочки.

– Сразу понятно, в кого она, – смеётся муж.

– Мам, а у тебя были косички, когда ты была маленькой?

– Да, мне заплетала их моя мама.

– А ей – её мама?

– Да.

– Почему я не видела твою бабушку?

– Акбалжан-аже была уже старенькой и ушла на небо. Ты родилась ровно через сто лет после её рождения.

– Через сто лет! – дочка затихает на полминутки.

Бросаю взгляд на часы – поздновато.

– Можешь лечь на бочок, буду с другой стороны плести.

– Расскажи, как ты была маленькой! Или сказку… Только такую, которую я не слышала.

– Я придумала одну для своей книги, но она не совсем детская.

– Пусть!

Перекидываю пряди одну над другой и начинаю:

– У берега могучей реки много лет зеленели заросли Талы-ивы. Стебли её были тонкие, но такие гибкие, что сломать их не могли ни ветер, ни человек голыми руками. Степняки обрезали ветви острыми ножами, чтобы смастерить из них юрту или изготовить кобыз[86], издающий дивные звуки. Делали целебные настои из коры и листьев. Тала пускала новые побеги, становясь ещё сильнее. Однажды налетел на Талу красный пожар. Всё сгорело. Что не сгубил огонь, спалила засуха. Почернела степь. Растрескалась корявыми морщинами. Пропиталась гарью.

Когда наступила зима, снег прикрыл черноту, залечил ожоги. Долго спала земля под белым одеялом и видела сны. Про зелёные луга и листья, шелестящие от дуновения ветра, про вольных коней, смелых жигитов и прекрасных девушек, что раскачивались на качелях и звенели песнями. А весной снег уплыл ручьями, напоследок омыв отдохнувшую землю. И плакала она, что остаётся одна. Ни травинки на ней, ни кустика. Но не всё уничтожил пожар. Корни Талы, спрятавшиеся глубоко, собрали все свои силы и протолкнули вверх росточек. Маленькие, но крепкие побеги пробились через сухую глину сквозь темноту, достигли света. Лучи согрели раскрытые стрелки листьев, покрытые серебристым пушком. Запели на ветвях птицы, зазеленела трава. Снова вернулась жизнь в эти края. Ведь не знал огонь, что корни всегда остаются живыми. А коли живы корни, будет новая поросль.

– Мама, а ты, когда станешь старенькой, тоже будешь печь нам самые вкусные блинчики? – сонно спрашивает Дания.

– Алла қосса! – шепчу я, перебирая её косички.

Они пахнут солнцем.

Благодарности

Посвящаю этот текст моим родным.

Акбалжан-аже. Восхищаюсь твоей силой духа и мудростью. Через своё тепло, песни и сказки ты передала мне интерес ко всему казахскому. Мне кажется, что именно твоё потаённое желание привело к тому, что я, твоя внучка, у которой отец белорус, через полвека с лишним стала жить в Казахстане.

Папе. Твоя любовь всегда будет опорой для меня. Скучаю.

Маме. Ценю твою заботу и то, что рассказала детали, которые украсили моё повествование. Ты была одним из первых благодарных читателей.

Супругу Аслану. Ох, как меня порой злили твои комментарии, но теперь могу признаться: благодаря тебе, текст стал лучше. Спасибо за веру, поддержку и понимание.