Медаль за убийство

– Это дал мне дед. Здесь масса денег. Даже еще не сосчитала их. Если бы он сделал это, когда мне исполнился двадцать один год, как я его просила, я могла бы избежать кучи проблем.

– Но где он взял их? И сколько?

– Там много. Большие красивые пятерки. Дед сказал, что взял их у мистера Милнера. Но как он сделал это, если Милнер мертв?

Люси сунула конверт под подушку.

– Почему этот полицейский хотел поговорить со мной?

– А как ты думаешь?

– О мистере Милнере, полагаю. Он что, думает, это я заколола его?

Я не дала себе труда ответить на это.

Вошедший в гостиную инспектор вежливо представился.

Люси тут же резко изменила свое поведение. Она выпрямилась и села в постели.

– Я не делала этого, – с места в карьер начала она. – Он был противен мне как человек, и я ненавидела его, но я не убивала его. Да и зачем мне это? Я хотела начать учиться в театральной школе. У меня имелся план, но в нем не было ни замужества, ни чьего-либо убийства.

Она опустила ноги на пол и посмотрела на инспектора, морщась от боли.

Инспектор жестом дал мне понять, чтобы я оставалась в большом кожаном кресле капитана, принес другое кресло, стоявшее у стола и поставил его между мной и Люси.

– Что случилось с вашей лодыжкой, мисс Уолфендейл?

– Я упала. – Она кивнула в мою сторону. – Ах, я думала, что миссис Шеклтон рассказала вам о моей небольшой выходке. Я знаю, что не должна была делать этого.

Инспектор продолжал уделять все внимание Люси.

– О какой выходке идет речь?

Она посмотрела на меня с удивлением и благодарностью.

– Вы не рассказали?

– Нет. Возможно, ты должна сделать это сама. А пока положи ногу обратно на скамеечку.

В Люси было нечто такое, что породило во мне женский защитный инстинкт. Теперь, конечно, инспектор задастся вопросом, о чем еще я ему не рассказала.

Он проявил величайшее терпение, буквально по словам вытаскивая из Люси ее историю. Он расспрашивал ее о спектакле вообще и о последнем представлении в пятницу вечером.

– Разве спектакли обычно идут не в субботу? – с обезоруживающей наивностью спросил он.

– Именно в субботу. Но Оперный театр является профессиональным театром, и, хотя у них есть возможность предоставить место для игры любительских трупп, у них были запланированы различные гастрольные шоу на субботу, поэтому нам пришлось выступать в пятницу вечером, собрав весь наш реквизит, костюмы и прочее.

– А какой реквизит вы должны были нести?

– Мне пришлось одолжить шкатулку для шитья тети Ады. Мой персонаж, Анна, пришла без иглы и ниток на рукодельческую вечеринку, так что ее подруга снабдила ее всем необходимым. Мою подругу играла Элисон Харт. Ну, а мама Элисон сказала, что она не расстанется со своей шкатулкой для шитья ни из любви, ни за деньги, так что этот реквизит вынуждена была добывать я.

– Расскажите мне о вечере пятницы, о том, что происходило после спектакля.

Слушая ее рассказ инспектору, я воспроизводила в уме картину произошедшего: ее восхищение труппой Мэриэл, как Люси и другие молодые люди образовали свой закрытый круг, в который втянули и застенчивого Дилана, с каким облегчением она увидела, что я занимаю Милнера разговором, а потом мадам Гиртс увела его от нас.

Люси вышла из театра примерно в 23.15 вместе с мадам Гиртс и Элисон, и прошла вместе с ними пешком до дома Гиртсов. Вместе с ними были Родни и его друг. На пару минут она зашла в дом Гиртсов, оставила там свой реквизит, а потом сделала вид, что пойдет догонять Родни и его друга. Но вместо этого она отправилась к офису «Крукер и Ко», где договорилась встретиться с Диланом. Когда Люси услышала другой голос и опознала по нему месье Гиртса, то спряталась в отдельной кабинке, дождалась его ухода. Затем Дилан вывел свой велосипед и отвез ее до башни.

Как раз в тот момент, когда инспектор собирался задать ей следующий вопрос, нас прервал громкий стук в парадную дверь.

Я поднялась из кресла.

– Я открою.

На пороге стоял невысокий плотно сложенный полицейский в штатском, немного запыхавшийся.

– Инспектор Чарльз здесь? Мне нужно срочно поговорить с ним.

Инспектор услышал его голос и вышел из залы. Я оставила их беседовать наедине и вернулась обратно к Люси.

– Он хороший, – заметила Люси. – И я не думаю, что он считает, будто это я убила мистера Милнера.

– Нет.

Я понятия не имела, что происходит в уме инспектора Чарльза.

– Вы нравитесь ему, – с уверенностью произнесла она, пытаясь почесать свою лодыжку под давящей повязкой. – Инспектору вы нравитесь, миссис Шеклтон. Я всегда могу это сказать. – Она понизила свой голос до шепота, как будто он уже вернулся в комнату. – И он вам тоже нравится.

Вернувшийся к нам инспектор был сер лицом и выглядел хмуро. Он не сел обратно в кресло, а остался стоять, вцепившись обеими руками в спинку стула.

– Я отправил наверх констебля с тяжелым известием к мисс Фелл, но есть нечто весьма неприятное, Люси, и вы должны первой услышать об этом.

Люси облизнула языком губы.

– Что-то с Диланом? Неужели он умер? Он ведь только пытался помочь мне…

– Не с Диланом. С вашим дедушкой. Не так-то просто сообщить это. Он мертв.