Медаль за убийство

Если бы Люси не уронила в щель ключ, то могла бы выйти к речке и опустить ногу в ледяную воду. Она могла бы вволю напиться холодной воды… Проклятье, проклятье, проклятье! Когда же этот Дилан вернется? Если он работает весь день, то он не увидит его до позднего вечера. А, может, он вообще решит отмежеваться от этой истории и предоставит ее собственной судьбе? Больше она не станет доверяться никому на свете. Сколько же времени надо лодыжке, чтобы зажить? Ей бы совершенно не хотелось хромать в октябре в академии театрального искусства. Как актриса, она должна обернуть эту травму, эту неудачу себе на выгоду.

Страдание, боль, ярость, разочарование. Какова же разница между сильными переживаниями и обыкновенными повседневными чувствами? Не имея зеркала, Люси должна представить собственное бледное лицо, искаженное болью, с опущенными вниз уголками красивого рта. «Вот так я должна выглядеть, если когда-нибудь буду играть роль, в которой мой персонаж потерпит огромную неудачу, – подумала она. – Персонаж, брошенный миром, будет выглядеть и чувствовать, как я сейчас».

Резкая боль снова дернула лодыжку. Что, если ей и в самом деле доведется исполнять роль персонажа, вынужденного испытывать постоянную боль? Ведь такие люди есть. В танцевальной школе ей доводилось слышать перешептывания мадам Гиртс с матерями девочек об опущениях матки и язвах на ногах. Да и у самой миссис Гиртс, жертвы ревматизма, не проходило дня без приступа боли. Наконец, был ее дед, старые военные раны которого порой не давали ему спать целую ночь.

Но ей нужно уметь передавать свои чувства также и посредством движений. Выражение лица вполне хорошо для других актеров на сцене и первых рядов партера. Истинный же артист должен также играть и для галерки.

Если ей когда-нибудь удастся выбраться из этой башни живой, ее игра на сцене стала бы бесконечно более реалистичной.

Безусловно, Дилан вскоре придет, извинится за свое поведение и принесет воду, хлеба и яблок. Только не надо думать о еде, сказала себе Люси. Ее язык уже прилип к нёбу. Дилан явно соврал, когда сказал, что у него нет ничего при себе – ни хлеба, ни холодного чая. Она могла бы поспорить на шиллинг, что у него что-то было на багажнике велосипеда. Он солгал, надеясь, что она сдастся, побоится смерти от голода.

Однажды ей довелось увидеть лошадь, которая лизала камень, чтобы охладить язык. Люси сделала глотательное движение, надеясь вызвать слюну и понимая теперь, как чувствовала себя та лошадь. Она начала считать, сколько камней уложено между полом и потолочным перекрытием. Эта башня была древнее, чем считалось. То тут, то там можно было заметить клейма строителей. Люси узнала об этом, когда они с классом побывали в старинном амбаре для церковной десятины. Неграмотные строители оставляли свои клейма, чтобы показать, какую работу они проделали в течение дня и какую плату им следует получить.

Люси поежилась и поплотнее завернулась в одеяло. Если Дилан и в самом деле рассорился с нею, то она сможет выбраться отсюда только в понедельник. Наверняка в понедельник, если она не заберет выкуп, поднимется шум и гам.

Что, если ей суждено умереть здесь? Мистер Милнер уже умер. Возможно, теперь настала ее очередь. Что, если мистер Милнер уже ждет ее в вечности и с мерзкой усмешкой скажет ей:

– Пойдем, Люси, держись за мою руку.

Он уже здесь! У двери слышен какой-то шум, кто-то пытается войти внутрь. О Боже, неужели это призрак мистера Милнера? Ей придется остаться здесь еще на одну ночь, а в стенах есть трещины и места, через которые призрак может войти!

Затаив дыхание, Люси прислушивалась к происходящему.

Снаружи кто-то был. Кто-то стоял у двери в башню. Кто-то пытался провернуть ключ в замке. Так долго нетерпеливо ожидая появления Дилана, сейчас она злилась на то, что он так долго возится с замком.

Затем наступила тишина. Люси спросила себя, не пригрезилось ли ей все это.

Глава 33

Сайкс и я оккупировали всю скамейку на окраине Долины садов, сидя спиной к «Гранд-отелю».

Когда я рассказала ему, что Дилан Эштон лежит без сознания в больнице и не имеет возможности помочь нам установить пребывание Люси Уолфендейл, он хватил кулаком по скамейке с такой силой, что ободрал костяшки пальцев.

– Черт побери его глаза. Простите мне мой язык. Что он там делал с велосипедом? Если бы он привел вас к Люси, то мы бы уже откапывали украденные вещи.

С этими словами Сайкс потер ободранные костяшки ладонью левой руки.

К вечеру воздух становился прохладным. Мне пришлось надеть жакетку моего костюма.

– Не думаю, что он сошел с велосипеда намеренно. Но мне приходит на ум мысль, не сбил ли его кто-то намеренно.

– Не похоже на это, – буркнул Сайкс. – А куда, по вашему мнению, Дилан ехал, когда был сбит?

– По информации полиции, его велосипед был найден в кювете, по дороге в город, на обочине Стоунхук-роуд. Мне кажется, он ездил предупредить Люси, рассказать ей, что мы все знаем об этой затее с выкупом.

Сайкс вздохнул и уставился на свои колени.