Медальон (СИ)

Толстомордый и прыщавый связали мои руки, грубо схватили меня под мышки и поволокли прочь из хижины. Я кричала, дергалась и извивалась как змея, пытаясь вырваться. Но солдаты не позволили мне этого сделать — они сдерживали мои порывы своими сильными руками. Снаружи уже собралась небольшая толпа зевак. Жители глазели и посмеивались над тем, как меня сажают в деревянную повозку. По моим щекам потекли слезы. Прыщавый сел впереди, чтобы управлять лошадью, а толстомордый вместе со мной. К повозке подбежал заплаканный Исай и протянул кожаную флягу. Я потянулась за ней, но меня опередил толстомордый:

— Получишь за хорошее поведение! — мощной рукой он перехватил флягу и убрал в сумку, лежавшую рядом с ним. Второй рукой воин вцепился в меня мертвой хваткой.

Прыщавый подстегнул лошадь. Повозка бодро покатилась по проселочной дороге. Местные жители провожали нас радостными возгласами. Лентеран и Кантерей вышли из хижины. Люди начали обнимать и благодарить их, среди них была и бабушка Исая. Но староста и охотник не разделяли всеобщего веселья: их лица словно окаменели. Они не смотрели в мою сторону. Лишь Исай провожал меня взглядом. Он стоял возле своего отца и утирал рукавами нос и глаза.

Я понимала, что церемониться со мной воины не будут. К тому же, если решусь на что-то вроде побега, тут же побьют или вообще могут изнасиловать. Они уже угрожали мне подобным. Сказать, что сейчас я испытывала максимальное напряжение — не сказать ничего. И я сидела в повозке смирно, стараясь даже не шевелиться. Староста и охотник продали меня как товар! И почему для этих уродов-воинов Румит — никто? Да за что мне это все?! Может, мне снится кошмар?

— Эй, Тарэл, мы вроде далеко от деревни отъехали. Может прям тут и поиграем с нашей маленькой ведьмочкой, а? — прыщавый оглянулся назад и посмотрел на меня так, будто уже мысленно раздел и совершил со мной… Боже, даже не хочу думать об этом. Я сильнее прижалась спиной и ногами к бортику повозки.

— Если скоро не появимся на посту и не доложим Каверону про уплату долга, ты и сам отлично знаешь, Гарвин, что он с нами сделает, — ответил Тарел. — Никуда она не денется. Потерпи. Доедем до лагеря, а там уже порезвимся как следует, — он мельком взглянул на меня, зло улыбнулся и подмигнул.

— Твоя правда. Отхватить от начальника гарнизона не хочется.

По дороге толстомордый пару раз дал мне попить воды и даже поделился куском хлеба. Мне нужно было выжить, поэтому я была послушной пленницей. За что и получила награду. Но чувствовала себя при этом ужасно. Будто птица, загнанная в клетку, из которой ей уже не выбраться. И оставалось довольствоваться только тем, что давали. Наверное, так живут люди, попавшие в рабство.

Начало вечереть. Впервые за все время пребывания в этом новом мире, пошел мелкий дождь в сопровождении грозы. Мои платье, волосы и рюкзак изрядно намокли. Я начала растирать руки и ноги, чтобы хоть как-то согреться. Воинов ненастная погода нисколько не смутила. Они будто привыкли к подобному. Они спокойно сидели и обсуждали своего начальника: какой он идиот, и как правильно нужно руководить войском.

Тем временем мы выехали на большую равнину. Я осмотрелась — впереди расположился тот самый военный лагерь. Уже слышались лязг железа, крики и смех. Лагерь окружал высокий деревянный частокол. У входа со смотровых башен стражники крикнули: «Открывай, свои!». Ворота распахнулись и наша повозка с лошадью проехала внутрь. Прыщавый спешился. К нему подбежал какой-то тощий парнишка, и они тут же ушли куда-то. Толстомордый под руку вывел меня из повозки и повел по лагерю. Повсюду сновала куча мужчин в таком же одеянии, как и мои пленители. Кто-то из них кидал в мою сторону многозначительные взгляды, а кто-то даже спрашивал у толстомордого про меня. Тот не обращал на них внимания. Я поняла, что он целенаправленно шел к одной из палаток впереди. Пройдя внутрь нее, воин снял с меня рюкзак и положил его в сундук, стоявший у ложе. Толстомордый привязал меня к столбу веревками со словами:

— Уверен, ты уже поняла, что деваться тебе некуда. Вздумаешь колдовать — тут же убьем, без раздумий. Мне моя шкура дороже денег, ты не думай. Ну, все, пора на пост. Увидимся ночью, ведьма, — толстомордый с силой схватил меня за подбородок и смачно поцеловал в губы. Я пыталась вырваться, стараясь отдернуть голову. Но ничего не получилось — он был намного сильнее. Смеясь и похрюкивая, воин вышел из палатки. На моих губах остался неприятный запах и вкус, как у кислой капусты.

Мне хотелось заорать на весь лагерь, и убить тут всех. Но я знала, что этот Тарэл был прав — со столькими солдатами мне просто не справиться. И я упала на колени, тихо заплакав. Отчаяние взяло верх.