Медальон Таньки-пулеметчицы

– Ребята, вы хорошо знаете моего дедушку. Во время войны ему было всего двенадцать, многие сидящие в этом зале старше на несколько лет. Говоря о войне, мы вспоминаем подвиги тех, кто оказался в гуще событий. Но разве ваши ровесники, пускавшие под откос немецкие поезда, не заслуживают восхищения?

Ребята и учителя еще раз захлопали, директор спустился со ступенек и помог своему деду подняться на сцену. Николай Дмитриевич обвел взглядом зал и взял в руки микрофон.

– Здравствуйте, дорогие.

Его твердый голос утонул в овациях. Старик поправил георгиевскую ленточку и дернул головой:

– Ребята, мои рассказы некоторые из вас слушали не раз. И все равно по приглашению Петра Семеновича я прихожу к вам, чтобы напомнить о тех героических днях. – Он кашлянул: – Я родился в Орловской области. Деревенька наша была небольшая, но дружная. Многие работали в колхозе, радовались жизни. Но все изменилось, когда пришли немцы. Первым делом они начали грабить, оставляя жителей без пищи. Помню колхозный коровник, будто вымерший, и такой же опустевший птичник. Подлые фрицы угоняли в Германию детей и женщин. Я боялся, что однажды попаду в число тех, кто станет рабом в проклятой стране. Мои друзья этого тоже боялись. И вот вечером мы собрались на опушке леса – я, Митька Гребенников и Пашка Осипов. Нам было по двенадцать лет, кое-что мы уже могли сделать для своей родины. И мы решили помогать партизанам. Мы с Митькой остались в деревне, а Пашка на следующий день с матерью и сестрами ушел к партизанам и стал их связным. По вечерам он приходил в родную деревню, и мы сообщали ему ценные сведения. Партизаны атаковали фрицев каждый день, и эти гады не понимали, откуда они узнают об их складах с боеприпасами, которые постоянно взрывались, о домах, где они размещались, которые постоянно горели. Однажды мы узнали, что немцы собирались уничтожить всю деревню, если никто не выдаст им партизанских помощников. Люди знали о нас с Митькой, но молчали, и только наш бывший одноклассник Димка Кочетов сделал это. Нас поймали, заперли в сарай и на следующий день должны были повесить. Ночью нам удалось убежать из сарая, но по дороге мы нарвались на немецкий патруль. Мой друг Митька был убит, а я сбежал, благополучно дошел до отряда и поклялся защищать Родину до последней капли крови. – По его смуглой щеке потекла слеза. – Мне повезло, судьба хранила меня. Я остался в живых, когда все партизаны погибли при бомбежке, потому что был послан в одну из деревень с заданием. – Старик тяжело задышал и достал платок.

– Что же было дальше? – крикнул мальчик в первом ряду.

– Я отправился в тыл наших войск и нашел их. – Николай Дмитриевич снова приосанился. – Мне повезло, Красная армия в тот год уже переходила в наступление. Бойцы отряда, куда я попал, сначала решили отослать меня в детский дом, но в городах, которые мы освобождали, их не было. Так я остался в армии. Меня стали называть сыном полка и поручали несложную работу: подносить снаряды, помогать медсестрам. Я хочу низко поклониться этим людям, которые сберегли мою жизнь. – Ветеран поклонился и тут же заохал: наверное, дала себя знать больная поясница. Все встали, как по команде. На сцену выпорхнула девочка в белом платье с огромным букетом роз, кроваво-красных, как та кровь, которую пролили за Родину.

– Давайте скажем спасибо Николаю Дмитриевичу, – звонко начала она, – за наше счастливое детство.

Зал зааплодировал. Ветеран бережно взял букет и еще раз поклонился. Внук помог ему спуститься со сцены. Виталий встал и пожал ветерану руку.

– Спасибо вам, что воспитываете подрастающее поколение, – с чувством сказал он. – Мне, как журналисту, известны случаи, когда дети всерьез отвечают, что войну выиграли американцы. Имена пионеров-героев сейчас вообще никому не известны. – Виталий замялся. – Но я бы на вашем месте рассказал и о командирах партизанского отряда. Как их фамилии?

Старик достал платок и приложил к влажным глазам. Рубанову показалось, что теперь он старается скрыть смущение:

– Я считаю, как вы, молодой человек, – проговорил он, явно волнуясь. – Страна не должна забывать своих героев. Но, к сожалению, фамилий командиров не помню – склероз. Оно и неудивительно: сколько лет землю топчу.

– Я обязательно напишу о вас статью, – пообещал Рубанов, – только закончу одно дело. Мы еще встретимся.

– Обязательно, – подхватил Боровой и махнул на прощание рукой.

Глава 47

Локоть, 1943-й