Медбрат Коростоянов (библия материалиста)

Так сказано в древнем преданье известном:

Есть разные твари на своде небесном,

Там есть полудемоны, есть полубоги,

Проходят порой по земле их дороги.

(Махабхарата, «Сожжение змей»)

В пустой квартире все равно было мне уютно. Потому что, квартира принадлежала Лидке. И потому, что у меня дьявольски болело горло. Точнее сказать, полыхало огнем, я так и чувствовал: вот дыхну на зажженную спичку, и взовьется фонтан рыжего пламени. А все отчего? От дорожной глупости. Ехал я в продуваемом насквозь, едко пахнувшем хлоркой, плацкартном вагоне, на ходу еще терпимо, зато на многочисленных остановках атмосфера уныло волочившегося «почтаря» сразу же сковывалась вязкой духотой. Ну, ни туда, ни сюда, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Народу было битком. Пресловутых анекдотичных дембелей хотя и не наблюдалось в наличии, не сезон, однако гвалт стоял на пределе переносимости в децибелах. Грудные дети, хлопотливые тетки, подвыпившие забубенные мужички, моя полка оказалась по счастью верхней, и с высоты я имел драгоценную возможность созерцать броуновское буйное движение природной человеческой массы, которая подлинно жива единственно в бедняцких низах, ведь чем дальше по лестнице благополучия вверх, тем меньше остается в ней жизнедеятельных соков, будто бы происходит разрежение и похолодание, как в стратосфере, и затем искусственное обызвествление вплоть до полного окаменения.

В видах экономии, казавшейся мне разумной, я всю дорогу питался исключительно мороженным, непременно в съедобных вафельных стаканчиках, вдвойне питательно и никакой заботы об утилизации отходов. Ел, ел, в удовольствие и в охотку, и как закономерный результат, доелся. Крепким здоровьем людям, в особенности легкомысленным, одиноким особям мужского пола, всегда мнится, будто такой пустяк, как простуда, тем более в томный разгар летних дней, – это не про них. Подумаешь! Пока не влипнешь. И не превратишься в пыхтящую доменную печь, в груди жгучие угли, в горле застрял коварный ершик для мытья бутылок, не протолкнуть. Ладно, зимой, когда за окном вьюга, а в кружке до черноты заваренный чай, по выбору с малиновым домашним вареньем или липовым медком, на шее согревающее шерстяное кашне, приятно щекочет под подбородком. Бюллетень и покой, байковая фуфайка и двойные носки с начесом. Болей, не хочу. То ли дело в июльские декады, безжалостные к респираторно-вирусным страдальцам. На дворе – натуральное проклятие, будни бедуина, раскаленная пыль столбом, издевательски переливающаяся маревом, миражи пустыни, разбавленные будто в насмешку нарядными киосками с прохладительным и освежающим, но не про твою честь. Какой там чай! Пот в три ручья, и развозит от хвори без всякого аспирина. Ненавистное состояние. Потому Лидкина квартира показалась мне незаслуженной небесной благодатью.

Двушка в шестиэтажном доме без лифта, но вполне приличном, хотя и довоенной эпохи, толстые, почти крепостные стены держат и не пущают: остуду изнутри, напор городской душегубки снаружи. У Лидки, правда, имелся кондиционер, мощный современный «самсунг», но у меня на сей раз хватило здравого ума не включать. Вообще, у нее много чего имелось. Квартирка, пусть и невеликая полезной площадью, оборудована была – высший сорт. Я впервые в жизни оказался в окружении того, что в условиях Мутного времени именовали евроремонтом. Отутюженные потолки и стены, выверенные до чертежной точности углы, подвесные карнизы, декоративные ниши, паркетная с фиолетовым отливом доска, о которой я только слышал. Странные цвета, наложенные, словно пятнами вразброс, но в очевидной гармонии с целым. Серые, синие, бежевые. И вдруг яркое сиреневое вторжение, от которого кружиться голова. На это было приятно и заманчиво смотреть, однако постоянно жить в такой обстановке я бы не захотел. Да никто и не предлагал. Так что, зелен виноград.

И все же, здесь был ее дом. Ее и Глафиры. Фотографии в рамках, ага! Только вдвоем, никакого трио. Я, впрочем, о чем-то подобном догадывался. Отец, конечно, был, и сплыл, возможно, раньше, чем его чадо явилось на свет. Я ни за что не имел в виду проведение любознательной инспекции по закоулкам, семейным альбомам и потайным ящикам, воспитание не позволяло. Но то, что присутствовало вокруг меня, я не мог не отмечать. Не слепой и не дурной. Кухня – закуток, едва для готовки на скорую руку, Лидка точно не мастерица кулинарить, одна кастрюля, одна сковородка и маленький ковшик, наверное, для утренней детской каши. Зато массивная барная стойка, и целый склад модного «бухла». Тот же вездесущий «Джек Дэниелс», следом в строю темный кубинский ром, джин-можжевеловка, таинственная текила с утопшей синей гусеницей на донышке, все очень крепкое и очень дорого стоящее, по крайней мере, для моего дырявого кармана.