Меделень

Мальчики враждебно поглядели друг на друга и потупились. Дед Георге посмеивался, поглаживая белые усы.

- Кто первый начал драку?

- ...

- Пэтру, ты начал? - пристально взглянула на него Ольгуца.

- Будто я один!

- Скажи, почему ты полез в драку?

- Пускай он скажет!

- Нет, ты скажи, ведь я тебя спрашиваю.

- Он меня свиньей обозвал, - пробурчал Пэтру, стиснув кулаки.

- А ты зачем обозвал меня цыганом? - вскипел Ионикэ.

- Ты стянул у меня ушки!

- А откуда у вас пуговицы? - рассердилась Ольгуца.

Пэтру поглядел на Ионикэ. Ионикэ смерил взглядом Пэтру... Потом обе головы одновременно повернулись к деду Георге... Дед Георге встретился глазами с Ольгуцей и поник головой.

- Ага!.. Значит, вы играете в пуговицы вместо того, чтобы заниматься делом.

- ...

- Сколько у вас пуговиц?

- У меня ни одной; он меня обокрал! - закричал Пэтру на Ионикэ, внезапно охрипнув.

- А у тебя сколько пуговиц?

- Что я, считал?!

- А у тебя, Пэтру, сколько было пуговиц?

- Ему лучше знать, он меня обокрал!

- Давай сюда пуговицы!

Ионикэ покосился на ворота, готовясь задать стрекача.

- Делай, как велит барышня, Ионикэ. Она твоя хозяйка, - посоветовал дед Георге.

Ионикэ тяжело вздохнул, пожал плечами, так что стала видна его тонкая талия, перетянутая красным поясом, и вытащил узловатую связку, звеневшую пуговицами, словно детский кошелек.

- Больше у меня нет!

- Давай сюда!

Лоб у Ионикэ покрылся морщинами...

- Моника, развяжи ты...

Ионикэ не сводил глаз с Моники. По мере того как развязывались один за другим узелки, кулаки у Ионикэ сжимались все крепче... Пэтру отошел в сторону.

- Хэ... хэ... ххх! Хэ... хэ... ххх! - опять захныкал братишка Пэтру.

- Дед Георге, дай ему еще одну грушу... дай две, только пусть замолчит!

Моника протянула Ольгуце в сложенных ковшиком ладонях развязанный узелок с пуговицами.

- Моника, ступай в дом и подели их пополам.

- Не пускай ее, дед Георге, - в один голос завопили мальчики, готовые броситься за Моникой.

- Ну-ка!

Ольгуца встала с ковра и внимательно разглядывала их.

- Так, значит, дед Георге дал вам пуговицы...

- Он дал нам! - встрепенулись мальчишки.

- Вам, вам! А зачем он вам их дал?..

- Для игры! - ударили они себя кулаками в грудь.

- А вы что делали?

- Как что?

- Как что?.. Кто дрался, я или вы? Ну-ка, отвечайте...

Голые пятки Ионикэ буравили землю... Большой палец на ноге у Пэтру с недоумением поднялся вверх.

- Значит, вместо того чтобы играть в пуговицы деда Георге, вы воровали их друг у друга.

- Он воровал у меня!

- Это мои ушки! Говори, чего стоишь, как истукан!

- Ты воровал у меня!

- А теперь моя очередь говорить... Значит, вы друг у друга воровали и подрались... А вот дед Георге возьмет назад пуговицы, раз вы его не слушаетесь. Верно, дед Георге?

Дед Георге оказался под обстрелом трех пар глаз.

- Выходит, так! - вздохнул он, не спуская глаз с Ольгуцы.

- А теперь дайте мне на вас поглядеть!

Пэтру выдохнул. Ионикэ почесал у себя в затылке.

- Значит, вы молчите! Хорошо. Тогда буду говорить я... В каком ты классе, Пэтру?

- Откуда я знаю?

- Не знаешь? Тогда я отдам Ионикэ твои пуговицы. Скажи, Ионикэ, ты в каком классе?

- В четвертом, - поспешил ответить Ионикэ.

- А я будто не в четвертом! - встрепенулся Пэтру.

- Значит, в четвертом, как и я. Хорошо. А теперь я задам вам вопрос: кто сразу ответит, получит пуговицы деда Георге. Поняли?

Мальчики напряглись, словно перед соревнованием по бегу.

- Я готова, Ольгуца, - сообщила Моника, показывая сжатые кулачки.

- Я тоже... Сколько будет пятьдесят три помножить на семьдесят один? Пожалуйста.

Моника, Пэтру и Ионико вытаращили глаза и раскрыли рты, глядя на Ольгуцу. Дед Георге в изумлении покачал головой.

- Единожды три равно трем. Единожды пять равно пяти, - начали считать вслух Пэтру и Ионикэ, повернувшись спиной друг к другу и записывая в воздухе цифры.

- А ты-то сама знаешь, Ольгуца? - шепотом спросила Моника.

- А ты?

- Я не знаю.

- И я тоже.

- Ой, Ольгуца!

- Будто они знают! Вот дураки! Ты посмотри, как они ломают себе голову.

- У меня нет ни доски, ни грифеля! - с горечью сообщил Пэтру.

- Я пойду в деревню и принесу готовый ответ, - вызвался Ионикэ.

- Значит, не знаете! Вы учитесь в четвертом классе и не знаете таблицы умножения. Почему вас не оставили на второй год?

Мальчики слушали ее со страхом и покорностью.

- Значит, только я знаю. Ну-ка, скажите, чьи будут пуговицы?

- ... - горько вздохнули они.

- Мои, потому что только я знаю ответ. Моника, давай их сюда.

- И даже платок не отдадите? - робко спросил Ионикэ.

- Отдай ему платок, Моника... А теперь уходите! Ну, чего вы ждете?

- Пошли!

- Пошли!

- Эй, Пэтру, будешь в следующий раз драться?

- Зачем?

- А ты, Ионикэ?

- Эгей! - вздохнул Ионикэ.

- Идите сюда... Да идите же, а то я рассержусь.

Мальчики подошли, понурив головы.

- Ну-ка, протяните руку.

Кулак Пэтру поглотил пуговицы. Ионикэ смотрел на свою долю с таким выражением, словно собирался сказать "прощайте" вместо "добро пожаловать", и переводил взгляд со своей ладони на кулаки Пэтру.

- Моника, дай мне шесть груш.

Моника выбрала груши и, держа их за хвостики, протянула Ольгуце.