Меделень

- Мамочка, ведь у него есть японский костюм, - вмешалась Ольгуца со странной вкрадчивостью в голосе.

- На что он мне? А тебе какое дело!

- Хорошая мысль! Конечно! Ведь у тебя есть костюм Ками-Муры. Пойди надень его.

- Зачем, мама?

- Потому что и я японка и Моника.

- Да-а! У Моники красивый костюм, - насупился Дэнуц.

- Еще бы! Она ведь барышня. А ты бравый солдат.

- Да-а! В некрасивой одежде.

- Дэнуц, пожалуйста, не огорчай меня. Иди одевайся!

- А ружье? - еще больше насупился Дэнуц.

- Будет у тебя и ружье и даже пушка, если тебе так хочется! Иди.

- Алис, посоветуй и мне что-нибудь.

- Ты... вы с Григоре будете турками, ты будешь паша, я сделаю тебе тюрбан и все что нужно, - а Григоре будет евнухом гарема.

- Милая Алис, нет ли у тебя какого-нибудь монгольского предка?

- ..?

- Посмотри на себя в зеркало. Ты настоящая японка.

Черные, по-новому причесанные волосы, широко расставленные глаза и смуглая бледность продолговатых щек казались естественным добавлением к японскому кимоно.

- Кто знает?! - улыбнулась госпожа Деляну.

- Смотрите! - театральным жестом пригласила всех Ольгуца.

В импровизированном тюрбане из полотенца Герр Директор напоминал опереточного индуса. Турецкая шаль на плечах плохо сочеталась с моноклем и европейскими манерами.

- Ха-ха-ха! Поглядите-ка на Плюшку!

- Ками-Мура!

- Браво, Ками-Мура, ты в полном параде!

Дэнуц поспешил укрыться в укромном уголке, у стены, вместе со своей ржавой саблей, которая, позвякивая, волочилась за ним, словно металлический хвост.

Мундир японского адмирала был рассчитан на шестилетнего мальчика, а Дэнуцу было одиннадцать лет! Тесная фуражка с трудом удерживалась на кудрявой голове. Вид у ее владельца был самый жалкий!

- А мне не хватает только кофе и рахат-лукума! Кальян у меня есть, гарем и евнух тоже, - сообщил господин Деляну.

- Папа, ты настоящий Настратин Ходжа!

- Слишком велика честь!.. А ты, Ольгуца?

- А я надену сапоги и брюки для верховой езды. Я буду гайдуком и умыкну Монику.

- Ничего другого я и не ожидала! - вздохнула госпожа Деляну, больше думая о будущем, чем о настоящем. - Беги одевайся.

Вошла Профира, неся поднос с вареньем.

- О Господи!

- Что, Профира, испугалась?

- Я вас и не признала, барыня! Целую руку!

- Чему ты смеешься, Профира? - спросила госпожа Деляну, глядя на поднос, который сотрясался от взрывов вулканического смеха.

- ...

- Что, Профира?

- Не обижайтесь, барыня! Уж больно все красиво! Прямо как в балагане!

- Браво, Профира!

- Да здравствует Профира!

- Поднимем бокалы с водой в честь Профиры!

- И вы будьте здоровы. Веселья вам!

- Дэнуц, а ты разве не хочешь варенья?.. Ты что, Аника?

- Хэ!

Через полуоткрытую дверь Аника - одни глаза да зубы - впитывала все, что видела, и дивилась этому. Из-за ее плеча выглядывала кухарка, с улыбкой до ушей на круглом как луна лице.

- Что? Пришли смотреть представление?

- Хэ! Хэ!.. - прозвучали одновременно сопрано и баритон Аники и кухарки.

- Хи-хи! - подмигивая, вторила им Профира.

Послышался щелчок. Кухарка отпрянула назад. Аника шмыгнула в коридор. На пороге показалась Ольгуца с хлыстом в руке.

- Что ты с собой сделала, Ольгуца?

- Нарисовала усы. Как полагается гайдуку.

Черные усы украшали нежное личико маленького гайдука, - совсем в духе народной баллады:

Щеки у сынка

Пена молока,

Усы у сыночка

Вроде колосочка,

Кудри у него

Ворона крыло,

А глазами вышел

Он чернее вишен...

Замшевые сапоги, бриджи и особенно красная блуза с лаковым поясом были поэтической вольностью автора. Полем битвы для юного гайдука могла служить поляна красных маков, которые бы вполне заменили полчища мусульман в красных фесках.

- Я предлагаю вернуться к серьезным вещам.

- Почему, Герр Директор? - с укором спросила Ольгуца.

- Я умираю от жары в этой Турции.

- Постойте. Не переодевайтесь. У меня возникла идея.

- Какая, мамочка?

- Давайте сфотографируемся.

- Давайте. Браво!

- Прекрасно, душа моя. Чего не сделаешь ради детей!

- Поднимите шторы, а я принесу аппарат.

- Как нам лучше сесть, Йоргу?

- Да так, как мы сейчас сидим. Уж куда лучше!

- Ты что, Дэнуц? - спросила сына госпожа Деляну, встретив его в коридоре.

- Пойдем, Дэнуц!.. Ты хочешь меня огорчить? И надень фуражку.

Снова мобилизованный в потешные войска, Дэнуц уныло плелся по коридору, а за ним по пятам следовала мама с проклятым фотоаппаратом, который, как гигантская промокашка, должен был впитать в себя весь позор данной минуты, запечатлев его для будущего.

- Алис, иди сюда к нам.

- А кто же будет вас фотографировать?

- Приготовь аппарат, а остальное может сделать и Профира.

- Бог с тобой! Да она ни за что не дотронется до аппарата, хоть ты режь ее! Она боится!

- Позовем Кулека, - предложил Герр Директор. - Он в этом разбирается.

- Отлично, позови его, Ольгуца!

- А что мне ему сказать, Герр Директор?.. Komen sie, Herr Kulek... nach Herr Direktor*. Так правильно?

______________

* Идите, Герр Кулек... к Герр Директору (нем.).

- Можно и так, Ольгуца. Если ему станет смешно, ты не сердись!

- А теперь рассаживайтесь по местам, - предложила госпожа Деляну. Братья турки - вместе на диване. Вот так... Григоре, почему бы тебе не сесть по-турецки?