Меделень

- Уф! Слава те Господи! - облегченно вздохнула госпожа Деляну. - У меня точно было какое-то предчувствие: пирожное готово.

- Да здравствует пирожное!

- Но вы его не получите, потому что не слушаетесь.

- Патапум, бум... Дай нам пирожное, мамочка, для поминовения души Патапума, - жалобно попросила Ольгуца, указывая на притворно умершего бассета.

- Что у нас на ужин? - примчался Дэнуц, отряхиваясь, как щенок, выскочивший из воды.

- Добрый вечер, tante Алис... Ольгуца подстрелила лягушку.

- Даа? Добрый вечер, Моника. Хопа! Проголодалась?

- Ужасно, tante Алис.

- Браво!

Моника, с разрумянившимися щеками, с травинками, запутавшимися в светлых волосах, щурилась от яркого света лампы.

- А где же Аника? Вы разве ее не встретили?

- Аника любуется месяцем! - пробурчала Ольгуца, жуя корку хлеба.

- Медовым! - добавил Герр Директор, стряхивая с себя сено.

- Григоре! Я тебе не дам пирожное.

- У Кулека найдется и для меня!

Послышались тяжелые шаги Профиры. Она несла кастрюлю с борщом.

- Приятного вам ужина! - пожелал им дед, низко кланяясь.

- И тебе тоже, дедушка!

- Но, пошли!.. Да уймитесь же наконец!

Волы задумчиво тронулись в путь, сопровождаемые лаем собак.

Пар от борща только увеличил аппетит проголодавшихся охотников.

В полной тишине слышался звон ложек, трескотня кузнечиков и вздохи собак.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

"МОЛДАВСКАЯ СРЕДА"

В открытые окна лился солнечный свет и в то же время веяло прохладой, как от дыни, только что принесенной из погреба: приближалась осень.

Корзиночка с виноградом посреди стола, украшенная листьями, была пронизана светом.

Виноградные гроздья - цвета ясного утра и утра туманного; цвета светлого дня; цвета рубинового заката; цвета черной полуночи; цвета синих ночей, озаренных спящей луной, - возвышались горой, воскрешая в памяти образы минувших дней и ночей.

Дэнуц ел быстро и много. В его тарелке не оставалось ни косточек, ни кожи: только зеленые скелеты виноградных гроздей. Ольгуца яростно бросала кожицу, словно оскорбления тарелке, и была увлечена скорее самим процессом еды, чем ее вкусом. Моника отрывала ягоду, губами снимала кожицу, выбирала языком косточки из сочной сердцевины и задумчиво клала кожицу на тарелку, словно это была шахматная игра: каникулы кончались, и мысли ее были далеко.

- Дэнуц, вымой виноград; сколько раз я тебе говорила!

Дэнуц окунул виноградную кисть в воду...

- У тебя будет аппендицит, так и знай! Зачем ты глотаешь косточки?

"Дай-то Бог", - мысленно пожелал себе Дэнуц, продолжая глотать целые ягоды: приближались школьные занятия.

- Спичку, - попросила госпожа Деляну, наливая кипящую воду в кофейник.

Герр Директор извлек спичку из коробка.

- Дай мне целый коробок. Я ведь не луну прошу у тебя!

- Это невозможно! Спичечные коробки исчезают бесследно.

- Хорошо. Я возьму реванш, когда дело дойдет до пенки.

- Возьми коробок... пусть только кофе будет с пенкой.

- И почему исчезают спичечные коробки? - спросил господин Деляну, закуривая папиросу и машинально опуская коробок к себе в карман.

- Потому что все мы похищаем чужие коробки! Верни мне коробок.

- Какой коробок?

- Мой собственный.

- С какой стати! Это мой коробок. Я его вынул из кармана. Вот, пожалуйста: один коробок... Ах ты черт!

Два коробка появились из кармана.

- Ты прав! Чудеса происходят со спичками! Видимо, в них есть нечто располагающее к преступлению.

- В огне, а не в спичках.

- От Прометея святое благовествование?

- Вот именно.

- Браво, Григоре! Когда будет пересматриваться уголовный кодекс, я предложу внести туда статью о новом правонарушении: прометеев деликт... Я это сделаю, чтобы увидеть выражение лица своих коллег. "Что это такое?", "Кто это?"

- А кто это, священник?

- Витязь, Ольгуца. Он похитил божественный огонь, и боги наказали его хуже, чем вора.

- И он стал гайдуком?

- Нет. Он умер.

- А кто отомстил за него?

- Литература, - улыбнулась госпожа Деляну.

Ольгуца нахмурилась и замолчала. Некоторые разговоры, сопровождавшиеся улыбками, сердили ее, словно они велись на языке, который она недостаточно понимала. Но больше всего ее возмущала усмешка Дэнуца.

- Что ты смеешься?

- Мне попалась кислая ягода.

- Хм! Тебе это очень к лицу: я потому тебя и спросила. Ты вроде Патапума. А от сладкого ты что, плачешь?

Дэнуц так некстати развеселился, потому что случайно ему в голову пришла одна остроумная мысль. Когда господин Деляну объяснял Ольгуце, что похититель огня был наказан, Дэнуц подумал: "Обжегся на огне!" Если бы не было Ольгуцы, он произнес бы это вслух. Вообще Дэнуц был внешне молчалив, а внутренне весьма говорлив, может быть потому, что внутри не было Ольгуцы.

Вокруг кофейника ярким хороводом плясало пламя.

"Фууу!"

Закипевший кофе вдруг поднялся, пенясь и шипя, как индюк. Держа кофейник за ручку над огнем, госпожа Деляну начала снимать пенку.

- Я больше не могу! - пожаловалась Ольгуца. - Я сейчас лопну. Мамочка, свари мне тоже кофе.

- Скажите пожалуйста!

- Пожалуйста, мама!

- Кофе не для детей.

- Почему?

- Потому что он возбуждает.

- Зачем же ты его пьешь?

- Он способствует пищеварению.

- А у меня разве нет пищеварения?

- У тебя оно хорошее и без кофе.