Меделень

- Ты всегда сможешь приехать, если почувствуешь, что очень соскучилась, - вместе с Йоргу - у него достаточно процессов в кассационном суде, повидаешься с Дэнуцем... но только в школе.

- А кто же будет о нем заботиться? Кто будет одевать его? Штопать ему?

- Ээ! Вот оно что!.. Кто будет вытирать ему нос! Поправлять шляпу! Почему бы тебе не женить его, Алис?.. Нет-нет, не беспокойся! Я о нем позабочусь, сколько нужно и как нужно.

- ...Григоре, а наш дом?.. Ведь он опустеет...

- А Ольгуца? Она стоит пятерых! А Моника? Прелестная девочка; и как раз то, что тебе нужно: тонкая, послушная, красивая... С Ольгуцей и Моникой ты сможешь взять двойной реванш - областной и женский - над мужчинами моего склада и над мунтянами.

Госпожа Деляну смотрела в пустоту...

- И еще одно, последнее требование, совершенно необходимое, - поспешил добавить Герр Директор, - следующие каникулы Дэнуц проведет со мной. Мы вместе совершим путешествие за границу: Италия, Германия, Франция, Англия... Я хочу угостить его интернациональным аперитивом... Не волнуйся, Алис! Конечно, я не смогу заменить ему мать. Но в моем лице у него будет внимательный и опытный товарищ. Он привыкнет спать один в номере гостиницы разумеется, первоклассной - рядом с моим номером. Научится сам укладывать вещи в чемодан - кожаный, с несессером, купленный старым холостяком, который прекрасно разбирается в чемоданах. Ему придется объясняться на чужом языке с кельнером, с портье... Он будет слушать серьезную музыку, - видишь, Алис, на какие жертвы я способен! - чтобы приучить себя не спать в общественном месте... А через два года я пришлю тебе другого Дэнуца - более раскованного и независимого, - который привезет, как полагается, когда возвращаешься из-за границы, подарки, выбранные им самим, купленные на собственные деньги, для сестер и родителей... И у тебя будет время - целых три долгих месяца, чтобы наделить его душевной тонкостью и деликатностью, которые так необходимы и которые являются бесценным даром таких, как ты, матерей...

Из закрытых глаз госпожи Деляну струились по щекам слезы и падали на скатерть. Иногда ладони ее поднимались - с возмущением или мольбой - и, побежденные слезами, снова опускались.

В столовой, где не было детей и куда пришла осень, царила тишина, подавляя собой все живое.

Господин Деляну, отвернувшись, смотрел в окно, позабыв на скатерти зажженную папиросу. Герр Директор вдруг спохватился, вздохнул и кашлянул.

- Послушай, Григоре, - заговорила госпожа Деляну, вытирая глаза ладонями вместо платка, - Дэнуц... Дэнуц, - голос у нее дрожал, подбородок тоже, - ведь Дэнуц еще совсем маленький, - прошептала она и разрыдалась.

Скатерть начала тлеть, никто этого не замечал. Господин Деляну отошел к окну. Герр Директор пожал плечами.

- Алис, душа моя, такова уж наша судьба. Мы дети... до тех пор, пока не перестаем ими быть... Мы люди... на земле... И мы делаем то, что в наших силах...

- Григоре, - взмолилась госпожа Деляну, не отнимая ладоней от глаз, он ведь совсем не готов... У него нет гимназической формы... Он совсем не готов... То, что ему нужно... Если он не готов...

- Давайте отбросим в сторону жалость! Мы его словно отпеваем. Право! Ведь не на смерть мы его посылаем! Мы сделаем из него честного человека, настоящего мужчину. И все мы будем счастливы.

- Григоре, - внезапно встрепенулась госпожа Деляну, - мы ведь должны и у Дэнуца спросить, хочет ли он. Он должен сам решить.

- Ты права, Алис. Иначе, чем ты думаешь и хочешь, но ты права. Пусть с малых лет учится хотеть. Я позову его.

- Я уйду, - не выдержала госпожа Деляну.

- Алис, дорогая моя, иди сначала освежись. Смотри, у тебя красные глаза. Он не должен тебя видеть такой!.. А мы вас подождем.

Госпожа Деляну вышла, опустив плечи под тяжестью последней надежды.

- Ну вот, Йоргу, мы с тобой остались вдвоем... Ты должен признать, что то, что я сделал, хорошо...

- Ты прав, дорогой Григоре... Молдавская среда не отличается твердостью, - улыбнулся господин Деляну, вытирая мокрые глаза. - Бедный Дэнуц!

* * *

Футбольный мяч с двумя покрышками - кожаной снаружи и резиновой внутри - вытеснил детские мячи для игры в лапту, а затем в течение нескольких лет вытеснил решительно все мячи для лапты во всей стране. Первыми его жертвами в доме были башмаки - словно изъеденные проказой.

- Григоре, не забудь, когда поедешь, взять выкройку ступни своих племянников. После каждой игры в футбол я буду отправлять тебе срочную телеграмму: "Пришли". И ты будешь высылать по две пары башмаков на нос. После трех телеграмм ты окажешься полностью скомпрометированным. Весь Бухарест будет знать, что у тебя есть незаконные дети.

- Или, точнее, племянники, мама у которых отличается большими странностями, - отвечал Герр Директор, весьма довольный успехом мяча.

Следующими после башмаков жертвами были Аника и Профира. У Аники и Профиры были только ноги - ленивые у Профиры, быстрые - у Аники. У мяча же были крылья птицы и лоб барана...