МЕДИАНН №1, 2019

Как погибли две молодые заклинательницы, что держались чуть за спиной «студента», Льюис не разглядел.

На ногах осталась одна Норико Сато. И он. Лейтенант Арктур. С бесполезным револьвером в руках.

Рот китайца распахнулся на невозможную ширину, обнажив игольчатые зубы. Человек исчез. Остался только екай.

Удар.

Сотни черных плетей хлестнули по японке. Вспыхнули контуры чародейской защиты, женщина вскинула руки, пытаясь призвать силу. тщетно. Капли крови попали Льюису прямо в лицо, а Норико медленно завалилась набок, словно марионетка, у которой подрезали нити.

Екай медленно приближался. Бугрящаяся кожа уже не могла сдержать то, что скрывалось внутри. То тут, то там сквозь прорехи в плоти виднелось что-то скользкое и суставчатое.

Лейтенант нажал на спусковой крючок. Раз. Другой. Третий. Пули ударили тварь в грудь, в лицо. Екай лишь рычал от ярости. А затем тысячи тысяч черно-белых плетей хлестанули со всех сторон.

…окоп. Колючая проволока. Надо поднимать людей в атаку…

…шорох. Шепот. Лицо Норико.

…детство. Драчливый то ли Том, то ли Филипп.

…поезд. Дорога до Парижа. Потом — снова окопы, стрельба.

…тысяч незнакомых лиц. Китайцы. Женщины. Дети. Старики. Лица печальные, лица гневные, лица безразличные.

…шепоты и шорохи.

…не гуйцзы. Не гоугочжень. Лаовай. Зачем он нам? Лаоваи пытались помочь.

…неправильно. Все не так. Месть. должна была свершиться иначе.

…образы Фоэториса. И снова шепот, шорох, чуждая речь.

Он был невредим. Тварь замерла в десяти шагах, содрогаясь. от боли? От страха? Вихрь белых мотыльков уносился прочь, в туманный купол Медианна. А чернокрылые насекомые падали на землю пепельным дождем.

Надо было закончить дело. Лейтенант полез в карман, но вместо патронов под его пальцы вдруг попала давешняя пластинка-оберег. Обжигающе горячая. Что ж. Наверное, так будет правильнее. Скрипя зубами от боли, Льюис сжал в ладони гладкую кость оберега. Тварь попятилась прочь, к воротам храма.

Лишившись покровительства сонма душ, екай корчился, теряя и последние остатки человеческого облика. Плоть сползала с твари кровавыми лохмотьями, обнажая сегментированное брюхо, поджатые на груди конечности и шипастую башку, покрытую шевелящимися жвалами.

— Ты совершил ошибку, засранец. — Льюис шел вперед, преодолевая омерзение. — Месть, конечно, дело благородное. Но только в том случае, когда она по адресу.

Екай мерзко заверещал и подался назад. Дакийская безделушка раскалилась добела.

— Те души, которые ты связал договором или обещанием. Они поняли, что ты обманул их. Жаль, что не сразу. А теперь.

Договорить лейтенант не успел. Тварь заверещала, нелепо подпрыгнула на месте. А затем попыталась развернуть прозрачные крылья, пронизанные сетью прожилок. Потерпев поражение, мерзость пыталась сбежать. Вот только это совершенно не входило в планы Льюиса. Одним прыжком он оказался возле екая, а потом резко вбил оберег в сочленение хитиновых пластин.

От визга умирающей гадины из ушей лейтенанта пошла кровь. В воздухе резко запахло жженой костью. Оскальзываясь на брусчатке, екай полз прочь, сквозь туман. Прямо к храмовым воротам. Метр за метром. Метр за метром. Метр за.

Ворота полыхнули ослепительным белым пламенем, и от чудовищного насекомого осталось лишь грязное пятно. Все было кончено.

Норико еще была жива, когда Льюис склонился над ней.

— Господин душ… утратил доверие? — с трудом произнесла она.

— Да. Кошмар закончен. — Лейтенант проглотил стоящий в горле ком. — Он… оно… больше не угроза.

— Остались… другие… Они всегда остаются. — японка закашлялась, подавившись кровью. — А ты… можешь, защищать. Ты умер и родился. Ты…

— Я не тот, за кого ты меня приняла. Не защитник. Не боец. Просто человек, получивший второй шанс. Не более.

Норико Сато уже не слышала его слова. Ее невидящий взгляд смотрел куда-то за пределы Медианна.

А у него оставалось еще одно дело. Как раз для выгоревшей до черного пепла души.

Клавдий не удивился, увидев направленный в лицо черный зрачок револьвера.

— Следовало догадаться, что ты — чересчур умен. Хоть и пьешь хуже сапожника.

— Это было не так уж сложно. — извечное спокойствие префекта бесило лейтенанта. — Ищи, кто снимет все сливки. Позиции римлян в Фоэторисе изрядно ослабли за последнее время. Потому-то и нужно было спровоцировать уличную войну. Много крови, пара-тройка показательных казней, один — два оправдательных приговора. Справедливость восстановлена, браво! Вот только вместо множества мелких дельцов и воротил — один-единственный хозяин. О твари ведь ты знал заранее, верно?