МЕДИАНН №1, 2019

— Пожалей его, пан стражник. — Пот лился по лицу старичка, а язык заплетался как от нескольких рюмок самогона. — Зачем с ним проблемы наживать?

— Сам нас позвал, — невинно развел руками Яков и оглянулся на Балажа. — Раз он так легко расстался с двумя монетами, значит, где-то прячет и остальные.

Балаж схватился за голову: ну чем он заслужил такого напарника?! Великан с упоением ломал нетронутые пальцы отшельника. Крик был настолько громким, что Балаж не удивился бы, если за порогом вдруг собралась толпа зевак.

— Дурак! — зашипел Яков. — Я же сказал — зажми рот!

— Он. — горбун поднес к лицу окровавленную ладонь, — он кусается!

— Шын, Шын, Шын, — без остановки твердил отшельник.

— Где золото? — спросил у него Яков. — Обещаю, мы сразу уйдем.

— Шын, шын, шын..

— Где монеты, пан? Последний раз спрашиваю.

— Шын убьет тебя, — рассмеялся бродяга. — Он шильный, он.

Хохот перешел в жуткий крик боли. Балаж почувствовал, как вибрируют барабанные перепонки: он и представить не мог, как громко умеют орать люди.

А Яков давил и давил на жуткие шрамы, на месте которых когда-то были глаза.

Крик старика пробивался сквозь шум дождя и окровавленные ладони горбатого старика. Яков безмятежно улыбнулся и приложил бродягу головой об пол. В секунду тишины между воплями отшельника Балажу показалось, что он слышит чьи-то шаги совсем близко.

— Остановись, — он подбежал к Якову. — Сюда кто-то идет!

Балаж понял, что совершил ошибку, почувствовав, как под ним заскрипели трухлявые доски. Он перекатился набок. Боли не было, но голова кружилась так сильно, будто он перебрал в трактире и его вот-вот стошнит. Рот наполнился кровью и какими-то острыми камушками. Спустя мгновение Балаж понял, что это его зубы. Медленно и аккуратно он сплюнул их себе в ладошку. Это оказалось не так просто: рука почему-то дрогнула, и один из зубов юркнул в щель между половицами. Сам не понимая, зачем, Балаж схватил фонарь и посветил туда, где исчез зуб.

— Яков, — дрожащим голосом позвал он. — Яков!

Великан рассказывал горбуну, что означает умение хранить секреты. К своим наставлениям Яков добавлял резкие звуки, изображая хруст сломанных конечностей.

— Яков! — снова крикнул Балаж. — Сюда!

— Не хватило тебе, коротышка?

Громила вразвалочку подошел к сослуживцу. Балаж указал пальцем на щель между половицами. Яков улыбнулся, поднял стражника на ноги и стряхнул с него пыль точно с тряпичной куклы.

— Признаю, что был неправ, когда приказывал идти домой. Давай, и раз, и два…

Они поддели одну из половиц и резко рванули вверх. Доска с хрустом вырвалась из пола, взметнулось облако пыли. Внизу на грязной тряпочке лежала горсть золотых монет. Даже при беглом взгляде было ясно, что их хватит на пару лет безбедной жизни. «Во всяком случае, Якову, — подумал Балаж. — С женой и ребенком трат явно больше будет».

— Они ведь наши? — с надеждой спросил Балаж у Якова. Ему было горько от того, что в их дуэте он больше не главный.

— Почти. — Громила перестал улыбаться и достал саблю. Балаж отпрыгнул назад и вытащил свою.

— Поверил в себя? — Холод в глазах Якова пугал сильнее, чем острие сабли. — Думаешь, убью тебя?

— П-попробуй.

— В другой раз, — рассмеялся великан.

Яков отрубил голову старому горбуну одним ударом далеко не лучшей чизмеградской сабли. Пожалуй, старику повезло: он умер быстро, это можно назвать милосердием. Когда громила отвернулся, шальная мысль скользнула в голову Балажа: что если бы он промолчал про золото? Ведь оно могло достаться только ему.

Но когда-то давно отец говорил Балажу, что сослуживцам врать не стоит. «Особенно тем, кто может переломать тебе все пальцы, — подумал Балаж. — Пожалуй, я даже не ударил в грязь лицом. Ну, может, совсем немножко».

— А почему про монетки молчал? — Тон Яков был издевательски-вежливым.

— Шын. — рявкнул отшельник.

— Для шына, значит, берег? — передразнил Яков. — Ничего, мы ему все отдадим. А труп ты спрячь, иначе шын не придет.

— Не придет?

— Ну а кому мертвец в доме понравится? И про нас не болтай, хорошо? Иначе я тебя вместо шына проведаю.

Пока отшельник соображал с ответом, Яков поднял его ногу и со всей силы дернул лодыжку вбок. Бродяга закричал, но стражник мыском сапога надавил ему на горло.

— Жди сына, жди, — нараспев сказал он. — А я буду навещать тебя, как худший из кошмаров. И если хочешь, чтоб часто не снился, молчи.

Яков убрал ногу с горла. Отшельник вяло кивнул и громко закашлял. Великан шутливо отдал честь и показал Балажу на выход. На улице они укрылись за углом, где Яков поделил золото на две одинаковые кучки. Балаж молчал: он был уверен, что сослуживец обманет его. Словно прочитав его мысли, громила усмехнулся:

— Бери и радуйся, коротышка. Славный караул вышел, верно?

— Спасибо, — только и ответил Балаж. — Может, убьем отшельника?

— За него не переживай: во-первых, он слепой, во-вторых, ну кто ему поверит?

— А бабка, которая.

— Монетки у покойного деда свистнула? Ей радоваться надо: не каждый под старость богатеет. Да и куда она нажалуется?

— Ну, вдруг слышала чего.