Медиареальность

Платон ясно ощущает этот конфликт, осуждая письмо за то, что власти истины оно предпочитает власть толпы, что равносильно власти беззакония. Каузальную силу письма в смысле Маклюэна Платон мог бы рассматривать как безрассудную власть тирана, которым завершается в конечном итоге всякая охлократия. Напротив, диалектика, которая воспитывает философов-правителей, отнюдь не означает деспотическое утверждение истины, скорее мы должны говорить о постоянном противоборстве истины речи и условий записи ее в душе, в упорядоченном космосе и государстве. Мы не можем ничего изменить в речи истины, но нам представлена возможность подвергать сомнению господствующие медиа, указывать их ограниченность и предлагать иные средства для выражения всегда избыточной природы сообщения. В этом смысле консерватор Платон гораздо лучше понимает динамическую природу медиа, нежели Маклюэн. То, что введение алфавитного письма привело к кодификации законов и формированию известной нам системы греческих демократий, говорит о том, что и самому введению письма и выбору в пользу системы фонетической записи сопутствовала политическая и культурная борьба за право на обладание истиной речи. Так же точно и распространение книгопечатания стало не столько случайным шагом к еще большему торжеству визуального представления мира, сколько революцией национальных языков и свободных городских общин против культурной и политической иерархии, освященной господством латыни и авторитетом традиции.

Передача сообщения – это всегда доверие к другому, не только в смысле признания безусловной надежности другого, но и в смысле готовности признать права другого, увидеть в нем особенность, которая, возможно, изменит сообщение, но не приведет к его полной утрате. Открытие электромагнитных волн привело к новой эре в технологии передачи сообщений, однако само исследование электричества вдохновлялось вопросом сохранения движения и силы в природе. Таким образом, проблема передачи сообщения оказывается уже вписана в задачу познания мира, и в этом смысле поиск новых медиа служит так же и способом присвоения истины природы или, точнее, способом передачи ее истинной речи. В свое время фотография приветствовалась, как способ увидеть достоинства мимолетного, показать самостоятельную красоту сложного, прежде всего городского пейзажа, представить толпу и оживление улицы как произведение искусства. Фотография позволяла увидеть, узнать и примириться с миром индустриальной эпохи, с толпами нового массового общества, со всем тем, что для большинства было непонятным и чуждым, но все равно должно было быть усвоено в качестве единственной среды обитания. Таким образом, новый медиум был воспринят не только как средство сообщения, но и как форма познания мира, способная потеснить устоявшийся канон академический живописи, которая в свое время пережила революционную эпоху изобретения перспективы и утверждения нового способа представления мира, нового (еще не-картезианского, но уже геометрического) способа познания природы.

Итак, можно сделать вывод, что история рефлексии медиа неотделимо связана с историей истины, поскольку проблема передачи сообщения – лишь обратная сторона проблемы получения сообщения, т. е. в конечном итоге проблемы познания. Но это говорит и о том, что проблема медиа не может ограничивать себя рамками рецептивной концепции познания, поскольку медиация предполагает всегда определенный риск и действие, ограничение истины и опасность утраты избыточности сообщения взамен обеспечения точности и определенности послания. Пресловутая маклюэновская координация чувств – еще не действие, однако она становится им, когда воплощает себя в некой части мира, выделяя эту часть как меру своего соучастия в процессах мира.46 Такой мерой является любое орудие, как и любая игрушка, но речь, а затем письмо создают особую вещь, в которой сам мир заявляет о нас. Мы не только говорим, но и слышим (и слышим в первую очередь голос того, кто обращался к нам и учил нас речи еще до того, как мы научились говорить), не только пишем, но и читаем. Это своего рода эффект зеркала, но в отличие от зеркального образа, возвращающего нашу внешность как пока еще чуждый образ, который еще необходимо себе присвоить, речь и письмо непосредственно возвращает нам само наше действие. Только это возвращение действия, позволяет нам преодолевать естественную конечность любого движения и действия, организуя сколь угодно сложные последовательности, позволяющие охватить сколь угодно сложные явления, процессы и территории. Таким образом, медиа врастает в наше тело как «непосредственный» способ восприятия и действия, наконец, как способ позиционирования себя по отношению к собственной истине.

Литература

1. Бурдье П. Практический смысл. СПб.: Алетейя, 2001.

2. Иваненко Е. А., Корецкая М. А., Савенкова Е. В. Созвездие Гор гоны. Эссе об эффектах медиа. СПб.: Алетейя, 2012.