Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

Однако тех одиннадцати дней, что он провел во дворце на Виа Ларга, оказалось достаточно для того, чтобы разграбить всю великолепную коллекцию картин, статуй, камей и медалей, с таким огромным трудом собранную Козимо и Лоренцо: каждый вельможа из королевской свиты взял оттуда то, что ему приглянулось, опираясь в своем выборе не на понимание ценности предметов, а увлекаемый собственной прихотью; в итоге, благодаря варварству и откровенному невежеству французских придворных, многие драгоценные произведения искусства, стоимость которых определялась не их материалом, а качеством исполнения, были спасены.

Что же касается Пьеро деи Медичи, то он употребил остаток своей жизни, весьма, впрочем, короткой, на попытки вернуться во Флоренцию, действуя либо хитростью, либо силой. И вот однажды стало известно, что он умер, причем смерть его была такой же жалкой, как и его жизнь: груженное пушками судно, на котором Пьеро деи Медичи направлялся в Гаэту, затонуло в Гарильяно, и он утонул вместе с ним. Пьеро деи Медичи оставил после себя сына по имени Лоренцо, которого родила его жена Альфонсина ди Роберто Орсини.

Это был тот самый Лоренцо, герцог Урбинский, вся известность которого заключается в том, что он был отцом Екатерины Медичи, устроившей Варфоломеевскую ночь, и Алессандро, удушившего последние остатки флорентийской свободы. Прибавьте к этому, что он покоится в гробнице, изваянной Микеланджело, так что его надгробная статуя знаменита куда более, чем он сам, и многие, не ведая о том, кто такой ничтожный и трусливый герцог Урбинский, знают о грозном Pensieroso.[5]

Изгнание Медичи длилось восемнадцать лет: они вернулись во Флоренцию в 1512 году, привезенные туда испанцами; но, по условиям капитуляции, они были допущены в город не как государи, а как обычные граждане.

Однако еще до того, как Медичи вернулись, условия капитуляции, вновь открывшей перед ними ворота родного города, оказались нарушены. Примерно двадцать пять или тридцать сторонников Медичи, ослепленных литературной славой Лоренцо Великолепного и в ходе двадцати лет потрясений, какие претерпевала Италия после его смерти, учредивших в садах Бернардо Ручеллаи нечто вроде академии наподобие Афинской академии, увидели в наследниках Лоренцо продолжателей его славы и вознамерились передать в их руки власть еще бо́льшую, нежели та, какую они утратили. Доверив главенство Бартоломео Валори, Ручеллаи, Паоло Веттори, Антону Франческо дельи Альбицци, Торнабуони и Веспуччи, они утром 31 августа, на другой день после захвата Прато вице-королем Рамоно де Кардона, вошли во дворец Синьории, скрыв под своими плащами мечи и латы, проникли в покои гонфалоньера Содерини, врасплох захватили его и препроводили в дом Паоло Веттори, расположенный на набережной Арно. Застраховавшись с его стороны, они собрали Синьорию, коллегии, вожаков партии гвельфов, децемвиров Свободы, комитет Восьми и охранителей законов и предъявили этому общему собранию представителей Флоренции требование сместить Содерини с его должности. Но, против их ожидания, лишь девять из семидесяти собравшихся проголосовали за это смещение.

Тогда Франческо Веттори возвысил голос и произнес:

— Все, кто проголосовал за то, чтобы оставить гонфалоньера на прежней должности, проголосовали за его смерть, ибо, если его нельзя сместить, его убьют.

Во втором туре голосования Содерини был единодушно смещен со своего поста.

Два дня спустя Джулиано Медичи, брат Пьеро, утонувшего в Гарильяно, вступил во Флоренцию, даже не дожидаясь, чтобы решение новых магистратов отменило указ о его изгнании, изданный прежними магистратами, и расположился в Палаццо Альбицци. Под его влиянием был составлен новый закон, сводивший к одному году срок полномочий гонфалоньера и заменявший балией Большой совет, который, хотя и не упразднялся окончательно, сохранял за собой лишь второстепенные функции. Гонфалоньером был избран Джованни Баттиста Ридольфи, близкий родственник Медичи, собравший большинство голосов: тысячу сто три из тысячи пятисот семи возможных, и кардинал Джованни, который оставался в Прато, чтобы дождаться там итога всех этих интриг, 14 сентября в свой черед торжественно вступил во Флоренцию, но не как папский легат в Тоскане, не в окружении священников и монахов, а с эскортом пехотинцев из Болоньи и латников из Романьи. Затем, вместе со всей этой охраной, он расположился во дворце на Виа Ларга и, словно монарх, принимающий клятвы верности своих подданных, в течение двух дней принимал у себя первых лиц города, лишь на третий день соблаговолив засвидетельствовать почтение Синьории.

Разумеется, это изъявление почтения было лишь предлогом: чтобы воздать особую честь Синьории, которая распустила свою прежнюю охрану и еще не успела сформировать новую, кардинал Джованни отправился во дворец в сопровождении собственной охраны. По его приказу солдаты захватили все входы и выходы, в то время как Джулиано, явившись в Большой совет, потребовал собрать народ и созвать балию.