Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

До Марселя принцессу сопровождала ее сестра, мадемуазель де Монпансье; там ее встретил принц Маттиас с тосканскими галерами; после вручения свадебных подарков и по завершении пышных прощальных празднеств Луиза Орлеанская взошла на адмиральскую галеру и после трех дней плавания благополучно прибыла в Ливорно, где под триумфальными арками, воздвигнутыми через каждые сто шагов, ее ждала герцогиня Пармская с многочисленной свитой; но напрасно юная принцесса искала среди присутствующих своего жениха: Козимо заболел корью, и ему пришлось остаться во Флоренции.

Итак, Луиза Орлеанская одна продолжила путь в Пизу, встретившую ее приветственными лозунгами, иллюминацией и цветами; затем она снова отправилась в путь и, наконец, в Амброджане увидела кортеж, выехавший ей навстречу: впереди — великая герцогиня и юный принц, за ними, чуть поодаль, — великий герцог, кардинал Джованни Карло и принц Леопольдо. Первое знакомство походило на семейное торжество, на котором присутствующие вспоминают о прошлом, радуются настоящему и с надеждой смотрят в будущее; так что супружеский союз, которому суждено было завершиться столь странным и печальным образом, был заключен при самых счастливых предзнаменованиях.

Но не прошло и двух месяцев, как принцесса начала выказывать странное отвращение к своему юному супругу; причина этого крылась в ее прежнем увлечении: еще будучи при французском дворе, она влюбилась в принца Карла Лотарингского. Он был знатен и хорош собой, но не обладал ни родовыми землями, ни правом на княжеский удел; все, что могли предпринять бедные влюбленные, — это открыть свою тайну герцогине Орлеанской. Но герцогиня Орлеанская не могла достойно противостоять слабости Гастона и твердости Людовика XIV, и, поскольку решение о браке принцессы с будущим великим герцогом было принято, брак этот стал неизбежностью. Мечты принцессы были разбиты, и жертвой ее разочарования стал Козимо.

И действительно, от показной веселости, за которой она из гордости скрывала свои истинные чувства, очень быстро не осталось и следа; вскоре она всей душой возненавидела Италию и итальянцев: она высмеивала местные нравы, презирала местные обычаи, открыто пренебрегала условностями и удостаивала дружбой и доверием лишь тех, кто вместе с ней приехал из Франции и с кем можно было говорить на родном языке и предаваться воспоминаниям об отечестве. Впрочем, следует признать, что Козимо вряд ли был способен изменить к лучшему настроение своей супруги; суровый, чопорный, высокомерный, он не знал тех ласковых слов, что гасят ненависть и пробуждают любовь.

Тем временем во Флоренцию приехал Карл Лотарингский: это случилось приблизительно в феврале 1662 года. Когда принцесса вновь увиделась с возлюбленным, ее неприязнь к мужу явно стала еще сильнее; однако никто на свете не знал об их любви, а потому ни у кого, даже у Козимо, не возникло никаких подозрений. Более того, поскольку к концу года было объявлено, что принцесса беременна, неизбывное уныние, царившее при тосканском дворе с самого ее приезда, сменилось всеобщим ликованием. Правда, в то же время ее ненависть к Козимо усилилась еще больше; однако на жалобы сына герцог Фердинандо отвечал, что дурное настроение принцессы, вызвано, несомненно, ее беременностью; в итоге, хотя после отъезда Карла Лотарингского ее мрачное и почти злобное настроение стало еще хуже, Козимо набрался терпения, и так продолжалось до 9 августа 1663 года, когда принцесса благополучно разрешилась от бремени сыном, которого, по имени деда, назвали Фердинандо.

Как легко догадаться, во дворце безмерно радовались произошедшему событию, но вскоре эта радость была омрачена усиливавшимися разногласиями между супругами; в конце концов дело дошло до того, что великий герцог, связывавший все эти ссоры с присутствием и влиянием французских дам, которых Маргарита Луиза привезла с собой из Парижа, отослал их всех обратно — с подобающей свитой и дорогими подарками, но все же отослал. Такое проявление власти со стороны Фердинандо привело молодую принцессу в неописуемую ярость; в своих страданиях она была близка к отчаянию, и между супругами произошел открытый разрыв. И тогда Фердинандо, чтобы скрасить сыну расставание с женой, посоветовал ему отправиться в путешествие в Ломбардию, а сам в это время послал Людовику XIV письмо с жалобами на сноху.

Людовик XIV привык, чтобы ему повиновались как у него в стране, так и за ее пределами: он приказал строптивой принцессе одуматься, и она сделала вид, что послушалась, так что к концу 1666 года было официально объявлено о ее второй беременности; но в то же время пошли разговоры, будто у принцессы любовная связь с каким-то французом незнатного происхождения, и распространились слухи, что она собирается бежать с ним. Слухи привели к тому, что за принцессой стали наблюдать внимательнее и однажды ночью подслушали разговор, который она вела через окно с каким-то цыганом, обсуждая с ним план побега: переодевшись цыганкой и затерявшись в таборе, она должна была бежать вместе с этими бродягами.