Мединститут

И, чтобы закруглить наше повествование, расскажем ещё об одном эпизоде, случившемся поздней весной 1990 года. Однажды, в пятницу, в одно прекрасное майское утро, к вестибюлю «десятки» плавно и бесшумно подкатила роскошная иномарка цвета океанских глубин, с многочисленными «наворотами» в виде тонированных стёкол, пускающих зайчики бамперов и толстенных протекторов невиданного рисунка. Что это было- «Ауди», «БМВ» или «Форд» – мне сказать трудно. В 1990 году в СССР машины заграничного производства были столь редки, что их называли просто «иномарка», так же, как в колониальной Индии каждого белого человека называли просто «саиб». В быстроперестраивающихся Москве и Ленинграде на иномарки уже почти не обращали внимания, но в глубинном К… явление такой машины было сильно замечено. Свободные от работы медики «десятки» тут же прильнули к окнам.

Иномарка припарковалась как раз возле стенда, на котором в начале нашего повествование висел плакат «XVII съезд КПСС. Доверие Партии оправдаем!» Теперь там висел другой – с портретом Б.Н. Ельцына. На плакате было написано: «28 мая – выборы Председателя Верховного Совета РСФСР. Голосуем «за»!»

Под вкрадчивую мелодию «Ламбады» открылась дверцы, и из салона машины появились двое – высокий седой мужчина и женщина лет 30. Первое, что бросалось в глаза – это красота женщины, второе – то, что мужчина был намного старше своей спутницы, и третье – пара была одета в заграничное, очень хорошее «шматьё», а не низкокачественный «самострок», который два последних года штамповали многочисленные кооперативы. Оставив женщину возле машины, мужчина поднялся по лестнице, вошёл в холл, повернул направо и начал подниматься в хирургическое крыло. Видно было, что здесь он не в первый раз.

Войдя во 2-ю хирургию, он, не обращая внимания на оцепеневших при его появлении сотрудников, прошёл сразу же в кабинет заведующего отделением. Гиви Георгиевич, только что вернувшийся из операционной, был занят тем, что секретно наливал себе рюмочку коньяка (бутылку он по прежнему всегда держал в сейфе). Неожиданный визитёр своим походом помешал закончить это приятное занятие, но заведующий был не в обиде – ведь незнакомец был никто иной, как Виктор Иванович Ломоносов – бывший однокашник Гиви Георгиевича и его не столь давно сотрудник и подчинённый, с таким позором уволенный из отделения «по статье» в феврале 1987 года!

От предложенной рюмки «за встрэчу» Ломоносов отказался, объяснив, что он, «за рулём, сука». О себе рассказал очень кратко – снова в Москве, заведует частной клиникой, много оперирует, работает с Тихомировым, который здоров и передаёт всем привет. На вопрос, сколько же там получают, Виктор Иванович иронично растянув губы и блеснув очками, подвёл бывшего шефа к окну и показал на свою машину. Женщины к тому времени возле неё не было – забралась внутрь.

– Как видишь, перестроился…

– Трудно прышлос?

– Просто спиваться не хотелось. Я всё же не Есенин, не Шпаликов, не Высоцкий… а сейчас в Москве и без прописки этой ё…(проклятой) можно и жить, и работать. Недавно вот квартиру себе купил в новостройке на Цветном бульваре.

– Сколка комнат?

– Два этажа, Гиви! Жизнь-то меняется, Россия возрождается. Коньяк я пить бросил, перешёл на виски. Курить, кстати, тоже заодно бросил. Ну, а у вас тут какие новости?

Гиви Георгиевич рассказал все новости, главной из которой была та, что Самарцев стал зав.кафедрой и недавно защитился. Виктор Иванович невнимательно прослушал и спросил об Антоне Булгакове. Видимо, ради этого он и приезжал. Гаприндашвили вздохнул и развёл руками.

– Нэ имею никаких сведений, – ответил он. – Знаю, что с Нино у него расстроилось…

– Институт-то хоть дали ему закончить?

– Да, закончил вместе со всеми. Женился, говорят, на Наде – ну, этой, гинэкологе…

– Как на Наде? На Надьке? На Надьке Берестовой? Не пизди, Гиви. Она же собиралась за Петруху выходить!

Как видите, пожилой хирург так и не избавился от всех своих своих скверных привычек.

– Убили Петра…

– Правда? Вот как…

– Застрелили три года назад – прямо здэс, в больнице…

– И правильно сделали. Я бы этого гадёныша своими руками удавил. Так, значит, эти двое … приятное известие, Гиви. И где они?

– Виктор, вот не знаю. Уехали куда-то. Не знаю – мамой клянусь…

– Что ж ты никогда ни хера не знаешь? Гиви! Кто-то есть, кто знает?

– Никто тут не знает. Он не па-хорошему – па-плахому ушёл, разорвав связь с колэктивом! Можно сказать, пылюнул в лицо и кафедре, и отделению…

– Эх, Гиви. Точно вы с Аркашей-карьеристом два сапога пара! Раз не смог парня сберечь, хоть бы координаты имел, коль к себе на работу не взял. Даже такой х… (ерунды) не смог сделать для старого товарища?

– Виктор. Ты нэ прав…

– Я тебе не «Борис, ты не прав»! Что ты за человек, Гиви! – рассвирипел Ломоносов. – Вечно всего боишься – глупый ты пингвин, и ничего больше. Такие как ты, страну и просирают. Совсем ты тут в верёвку свился. Э, да что с тобой говорить… пить он мне предлагает. Да я на одном гектаре с тобой срать не сяду! Давай, пляши дальше под аркашину дудку…