Мединститут

Во 2-й хирургии на место Ломоносова перешёл 32-летний Вячеслав Немчинов – молодой, перспективный доктор, подумывающий о кандидатской. Именно с ним Аркадий Маркович начал разрабатывать и внедрять методику лапаро и колоноскопии. Верный своим планам, Самарцев понемногу перестроил всю работу клиники, выводя хирургию «десятки» на уровень мировых стандартов. Учиться и перенимать опыт к нему ринулись хирурги многих больниц, не говоря уже о пациентах – все хотели лечиться только по новейшим методикам. Остро встал вопрос о создании медицинского эндоскопического кооператива, на который Горком партии дал «добро». На всех уровнях шли разговоры о переходе к «рыночной экономике», и кооперативы всех мастей становились первыми ласточками «цивилизованных отношений».

Уже на следующий год профессор Тихомиров уступил своё место зав.кафедрой- уступил совершенно добровольно, без борьбы, на которую настроился Самарцев. Всеволод Викентьевич был ещё вполне бодр и деятелен, но уходил не на пенсию. Ему пришло приглашение из Москвы, в частную консультативную клинику, в которую принимали больных только за валюту.

– Может быть, хоть на машину заработаю, – усмехаясь, говорил старый профессор.–  Всю жизнь на работу на трамвае отъездил. Нужно как-нибудь посчитать, сколько времени я провёл в общественном транспорте за 50 лет практической деятельности, если туда и обратно- по 45 минут, каждый день кроме отпуска, суббот и воскресений…

Д-р Горальчук Т. Т., побыв с годик рядовым хирургом, объявил вдруг, что он «манал эту голохвостую Россию» и начал увольняться. Вопрос квартирного обмена решился, наконец, и Тарас Трифонович вместе с семьёй смог сняться и уехать на Львовщину. От него сильно ожидали «отвальной» – всё-таки, Горальчук проработал в больнице пятнадцать лет. Сотрудники уже распробовали сало, свиную домашнюю колбасу и горилку. Ожидалось, что Тата «выставится» перед уходом, тем более, что мороз антиалкогольной компании начал, кажется, ослабевать. Но Цементовоз своё увольнение «зажал».

– Зараз нэма ничого, – объявил он в последний день. – Якшо хочете выпыть и закусить- будь ласка, приезжайте до нас. Я усих запрошую (он уже начал говорить только на родном языке). Адрэсу свою залишаю, ось, дывытесь. Якшо приидитэ, спытайте, дэ пан ликар- вам кожна собака скаже. А зараз – усим спасыби за работу, звыняйтэ, колы шо було. Гуд бай, май лав, гуд бай… – не смог выдержать он этого сурового тона, расчувствовался, пустил слезу и полез целоваться с медсёстрами. Хочется думать, что «пану ликарю» на независимой теперь Украине живётся хорошо – ведь он может теперь сколько угодно разглагольствовать об атамане Сагайдачном и вволю ругать «москалей».

Доктор Искрицкий начал пользоваться неограниченной поддержкой нового зав.кафедрой. Несмотря на молодость, Аркадий Маркович именно его выдвинул на проведение наркозов при бронхоскопиях, так что Александр Михайлович сделался постоянным соавтором обоих Емельяновых – отца и сына – периодически посылающих статьи в научные журналы. Кажется, он даже собрался защищаться. Искрицкий сделался солиднее, завёл аккуратную бородку и совершенно перестал употреблять слово «стрём».

Гиви Георгиевич Гаприндашвили продолжал возглавлять 2-ю хирургию, делаясь год от года только седее – в остальном течение времени на крепком, точно груша-дичок, грузине, совершенно не отражалось.

Нина Краснокутская поплакала с полгодика, а осенью вышла замуж за Семёна Таранова – 27-летнего машиниста тепловоза, попавшего во 2-ю хирирургию с аппендицитом. На этого честного рабочего парня, пережившего неудачную первую женитьбу на «образованной», произвела сильное впечатление история Нины, которую рассказывало всё отделение.Чувство было внезапное, сильное и обоюдное. Свадьба вполне удалась, гости и окружающие были довольны. Каждый был согласен с Вольтером, что «всё к лучшему в этом лучшем из миров».

Татьяна Смирнова окончила пятый курс и распределилась в субординатуру по хирургии, попав в группу доцента Самарцева. Их взаимная неприязнь сильно осложняла ей учёбу.

– Неужели вы хотите стать хирургом, Смирнова? – устало спрашивал А.М.– Должен вас предостеречь – ваш характер совершенно исключает такой выбор профессии. У меня уже был подобный студент, которого я выпустил скрепя сердце…

Татьяна фыркала и замыкалась. Самарцев пожимал плечами.

– Жизнь убедит вас в правоте моих слов.

Что ж, поживём – увидим…

Миша Богомолов успешно проучился все следующие пять лет, женился на местной и стал врачом-окулистом. Все говорят, что он очень хороший врач.