Медитация без гуру: Путь к сердцу практики

Все медитативные традиции Востока акцентируют внимание на универсальной истине, которая всегда обнаруживается здесь и сейчас. Отправляясь на Восток, чтобы отыскать истину — в буквальном смысле или в чьем-либо сердце, — мы тем самым отдаляем ее от себя. Причем отдаляем на столько же миль, сколько преодолеваем в ее поисках.

Как же тогда следует относиться к тем наставникам медитации, которые придерживаются различных духовных традиций Востока? Облекаем ли мы их большими полномочиями, чем нашего местного священника, кюре или раввина? И если так, то разве в большинстве случаев мы не обманываем себя? Я думаю, что ответ состоит в том, что медитировать нужно самостоятельно, не опираясь на внешние духовные авторитеты.

Сама по себе мысль об авторитете, если рассматривать его с точки зрения медитации, есть не что иное, как подмена ею нашего сиюминутного опыта пребывания здесь и сейчас. Только отказавшись от этого опыта, мы можем поручить себя кому-то другому. Только тому, кто забыл, кто он и где он, требуется, чтобы ему об этом напоминали. И конечно, к тому времени, как ему об этом напомнят, дела его будут уже из рук вон плохи.

Действительно, мы не проявляем недовольства по отношению к тем учителям, которые говорят, что мы должны расти, и «вытирают нам носы». Мы также не удивляемся тому, что некоторые персоны, которым сильно не повезло с самореализацией, только и ждут наших денег. Такое случается, когда человек не присутствует в собственной жизни. Это все равно что ходить повсюду с плакатом, на котором написано: «Посоветуйте, что мне делать!»

Без чувства собственной важности

Как и большинство людей, я иногда грешу тем, что, воскрешая в памяти прошлое, вижу его не таким, каким оно было. Вспоминая Дэ Чжуна, я иногда боюсь поддаться своеобразной ностальгии о том времени, которое мы провели вместе.

Если быть откровенным, я не всегда чувствовал себя комфортно с Дэ Чжуном. Летом у него было слишком жарко. Зимой у меня начинали мерзнуть ноги, как только я переступал порог его продуваемой всеми ветрами хижины. И потом, между нами часто воцарялись паузы неловкого молчания, поскольку мне нечего было ему сказать. Но эти мгновения дискомфорта были ничем по сравнению со страхом, который я иногда испытывал, пребывая рядом с ним. Разумеется, это не был страх за мою физическую безопасность — Дэ Чжун был добрейшим и самым мягким человеком, которого я когда-либо знал. Мое чувство было более сильным и всеобъемлющим; ужас, вызванный ощущением бессмысленности жизни.

Дэ Чжун, когда я был рядом с ним, никогда не говорил и не делал ничего, что укрепляло бы веру в значимость каких-либо вещей, кроме тех, что были перед глазами: котелка с китайским чаем, пылинок в луче утреннего света, наших теней на стене. Здесь не происходило ничего такого, что можно было бы делать или понимать. Я вовсе не хочу сказать, что он отчаялся или был фаталистом. Это бы не соответствовало истине. Просто между нами не велись те обычные мелкие разговоры, какие можно слышать среди большинства людей. Когда я был рядом с Дэ Чжуном, мне казалось, что я лишаюсь всего, чем привык поддерживать чувство собственной важности.

Дэ Чжун любил писать китайской тушью горные пейзажи. И любил свой маленький огород, который обеспечивал его здоровой пищей. У него были друзья среди соседей и студентов университета, которых он охотно принимал. Иногда его приглашали в местный колледж или музей провести беседу о китайской живописи. Эти приглашения он встречал с некоторым энтузиазмом. Но во всех его действиях не было ничего утрированного, ничего показного. Он просто переходил из одного мгновенья в другое без всякого чувства собственной важности.

Без чинов

Пребывание в настоящем моменте — это не идеология, а простая практика для обычных мужчин и женщин, которая должна составлять часть их повседневной жизни. В самом деле, если бы в процессе этой практики кто-нибудь сказал себе «я буддист», или «я христианин», или «я последователь моего гуру», уже одна эта мысль могла бы нарушить осознание дыхания. При этом идея нашего «я» подменила бы собой реальность настоящего времени и места. Медитация — это не идея.