Медицина Средневековья: жить или умереть [Литрес]

Впрочем, иногда внешность бывала обманчива. Эмир Египта Ахмед ибн Тулун время от времени посещал бимаристан, построенный на его средства[313]. Как-то раз один из «безумных» пациентов, закованных в железо, при виде ибн Тулуна воскликнул: «О эмир, услышь мои слова! Я не столь безумен, как тебе кажется, я лишь веду себя таким образом, но на деле это уловка. Я очень хотел бы отведать большой плод граната». Ибн Тулун посочувствовал несчастному и велел немедленно принести тому фрукт. Пациент выглядел совершенно счастливым, взвешивая гранат в руке и подбрасывая его в воздух. Но его настроение быстро переменилось: он что было сил запустил фруктом прямо в грудь эмира, так, что всю одежду ибн Тулуна залил липкий сок. Говорили, что с тех пор к «безумцам» в больнице приставили охрану, а сам ибн Тулун больше никогда не переступал порог своего бимаристана. Эту историю записали спустя много лет после смерти эмира, поэтому трудно сказать, что тут правда. Но трудно сомневаться, что пациенты таких палат вызывали у окружающих опасения.

В католической Европе особые отделения для «умалишенных» появились уже на закате Средневековья. До этого госпитали давали приют людям с нестабильной психикой, но, как правило, ничего не предпринимали для их лечения. Этих пациентов рассматривали вместе с теми, кого в больницу приводили бедность и одиночество. У них, как правило, тоже не оставалось родственников, способных за ними ухаживать. В этих регионах больницы не достигали размаха крупнейших византийских «носокомиев» или арабских бимаристанов, поэтому и сама структура госпиталей была проще. Скорее всего, задача помощи «безумцам» не была приоритетной, так что и решать ее начали сравнительно поздно.

* * *

Наконец, стоит упомянуть еще об одном пути, на который мог ступить средневековый «безумец». Бывали случаи, когда вера, суеверия и медицина не помогали. Приступы становились все сильнее, а человек – все опаснее для себя и окружающих. В таком случае несчастного могли отправить в тюрьму, даже если он никого не убил. Мы очень мало знаем о том, какой была жизнь «безумца» в тюрьме. Скорее всего, никаких мер лечения они не получали. Шансов выйти на свободу тоже было мало – в судебных документах такие случаи встречаются редко. В некоторых регионах Европы законы позволяли выпустить «безумца» из тюрьмы, если он долгое время вел себя нормально и никому не вредил. Но иногда родственники напрямую отказывались забирать такого человека домой. Известны случаи, когда семья продолжала платить тюрьме за его содержание в заключении. Скорее всего, родные опасались, что болезнь вернется и последствия окажутся страшными. Как показывает известная нам коллекция писем о помиловании, иногда такое и правда происходило. Однако такие эпизоды встречались не так часто: большинство людей с ментальными расстройствами жили вполне мирно, не разрывая связей с семьей и городом.

Больше, чем расстройство: трудности ретродиагностики

Ментальные расстройства Средневековья интересуют не только историков. Порой за их изучение берутся и врачи-психиатры. Они используют исторические источники в качестве материалов для ретродиагностики, то есть пытаются на основе этих данных поставить историческим личностям современные диагнозы. Так можно продлить историю хорошо известных сегодня заболеваний далеко в прошлое. Врачи выясняют, когда появились первые похожие описания, как распространялось расстройство, какие методы пытались применять в лечении. Это помогает расширить современные представления об определенных диагнозах. Упражняться в ретродиагностике полезно и студентам, изучающим психиатрию: это развивает наблюдательность. Это направление включает и соматические диагнозы, но в этой главе мы сосредоточимся на ментальных расстройствах прошлого.

Историкам такой подход дает материал для новых гипотез. Расстройство психики могло заметно повлиять на мотивацию и решения. Например, уже несколько исследовательских групп предположили, что британский король Георг III (1738–1820) мог страдать биполярным аффективным расстройством[314]. Анализируя его письма, ученые очертили границы предполагаемых маниакальных фаз монарха. В это время его письменная речь становилась менее связной, король часто повторял одни и те же фразы. Возможно, именно периоды мании подтолкнули короля ко многим неудачным политическим решениям. Похожий эффект можно заметить и в большем масштабе. Некоторые историки считают, что в годы «черной смерти» множество европейцев получили психологическую травму, с последствиями которой справлялись десятилетиями. Это отразилось и на их жизненных решениях, и на взглядах. Может быть, поэтому культура последних столетий Средневековья совершила немало неожиданных поворотов.