Медицинские и социальные проблемы однополого влечения

Последним термином обозначаются “нарушения сексуального влечения и предпочтения, выражающиеся поведенческими феноменами педофилии, эксгибиционизма, мазохизма, фетишизма, зоофилии, вуайеризма, сексуального садизма и т. д.” (Ткаченко А. А., 1999). Речь идёт о перверсиях (половых извращениях). Парафилиям свойственна аддиктивность, то есть зависимость поведения, напоминающая алкогольную. Термин берёт своё начало в латыни, где addictus означает – “увлечённый”, “пристрастившийся”, и в то же время, “обречённый”. В английском языке “addiction” – пристрастие, неистребимая привычка (например, к алкоголю и наркотикам).

Парафилии (перверсии) – это всегда “рост толерантности (отклоняемости сексуального поведения от нормативных стандартов), психофизический дискомфорт вне подготовки и реализации сексуальных эксцессов, увеличение продолжительности и повторяемости аномального сексуального поведения в виде серийности. <…> О зависимости (аддиктивности) при парафилиях можно судить по присутствию и выраженности обсессивно-компульсивной симптоматики, которая проявляется в труднопреодолимой тяге к действиям, снижении возможности контролировать своё поведение в период эксцесса” (Перехов А. Я., 2002). В быту таких субъектов именуют “сексуальными маньяками”.

Словом, отказываться от термина “девиация” не следует: он ясно выражает суть дела, звучит серьёзно и достойно. Надо лишь подчеркнуть, что речь идёт об отклонении не от психосексуальной нормы, а от стандартного гетеросексуального типа влечения и поведения. “Понятие же сексуального поведения, укладывающегося в границы нормы, является более широким, чем понятие типичного сексуального поведения” (Имелинский К., 1986).

Термин “нестандартное половое поведение” допустим лишь в случаях, когда его обидное истолкование исключено. Более удачный термин – “нетрадиционный секс”.

Самое существенное обретение психологической терминологии – понятие “гендер”, зародившееся среди феминисток и подхваченное психологами. Определённую роль в становлении учения о гендере сыграли кросскультурные исследования полового поведения. За ними вовсе не обязательно отправляться в Новую Гвинею или на Фиджи. Даже в Европе и в США представители разных народов ведут себя в сексе по-разному. Известно, что грузину, согласно традиции, приходится играть роль “гиперсексуального самца”. Похожий имидж у грека, испанца и латиноамериканца: мужчине положено быть “мачо” – грубым и сильным “самцом”, далёким от сантиментов; ему следует держать жену в повиновении и проявлять нетерпимость к любым отклонениям от стандартного мужского поведения.

Подобные наблюдения сочли доказательством факта, что тип полового поведения формируется лишь культурой и взаимодействием индивида с обществом (социальными интеракциями). Появился соблазн отделить “чисто социальное” от биологического, “животного”. Возникла концепция гендера, как совокупности “социокультурных и поведенческих характеристик и ролей, определяющих личный, социальный и правовой статус мужчины и женщины в определённом обществе” (Кон И. С., 1998). Иначе говоря, гендер – социальные, культурные, экономические и правовые аспекты взаимоотношения полов, полового самосознания и поведения. Изначально же слово “gender” служило в английском языке для обозначения грамматического рода, лишь изредка в шутливом плане означая “пол”.

В отечественной сексологии половая идентичность и полоролевое поведение всегда понимались в контексте неразрывного единства биологического и социального. Так, модель половой идентичности, предложенная Виктором Каганом, включает целый ряд уровней: “ базовую идентичность (синтез врождённых нейропсихических особенностей и психологических установок, приобретённых в раннем детстве); персональную половую идентичность (сравнение собственных личностных характеристик с “калькой” личностей мужчин и женщин вообще); полоролевую идентичность (адаптационный образ Я как представителя пола) и, наконец, полоролевые идеалы” (Каган В. Е., 1991).