Медицинское общежитие

Загорелся зеленый, зачем-то я еще раз посмотрел на остановившиеся автомобили, ведь это и так было понятно по слуху. Я перешел дорогу, прошел мимо огромного циферблата с городскими указателями, спустился в подземку, пересек одну станцию по стеклянному переходу, стекло которого дрожало при каждом пролетающем поезде, вышел к реке и к прибрежному железнодорожному полотну и к прибрежной станции, откуда виднелся сквозь зеленый парк трехэтажный дом с огромной свисающей простыней.

«Выставка лилипутов XVII»

Карлик все это время молчал. Похоже, заснул.

Дышать стало полегче, еще около спуска в подземку толпа рабочих свернула к заводам. Я тогда предположил, что кислый запах мог исходить от нетопленных за выходные труб, но быстро эту мысль отбросил.

У стойки регистрации было пусто. До открытия окошечка оставалось три минуты, но дамочка с зеленым шарфом уже сидела за стойкой и смотрела на закрытое окошечко, пытаясь покончить с сонным состоянием.

Наконец, минуты прошли, и дамочка открыла окошечко. Послышался легкий звон ее длинных серебряных сережек.

– Хочу записать своего карлика на прослушивание.

Она показала пальцем подождать, открыла папку, лежавшую все время у нее перед носом, в папке виднелись заготовленные фразы, и, не поднимая взгляду, дамочка стала зачитывать эти фразы.

– Ваш лилипут подходит нам.

– Но вы еще даже не взглянули на него, – я попытался снять рюкзак с плеч, но из-за усталости не получалось.

Поняв, что ее перебили, она снова показала пальцем и продолжила. – Сейчас я выдам вам анкету, вы ее заполните, а потом пройдете в кассу.

– Подождите, – возразил я, отчего дамочка резко отдернула зрачки вверх, порвала взгляд и всмотрелась в никуда.

**

– Платить еще! Ишь ты!– возмущался карлик, когда мы сидели с ним на скамье в парке, через который виднелся дом с простыней и нарисованным на простыне карликом.

Я достал из кармана брюк пачку кефира, пальцем отрезал кончики, подал ее карлику.

– Спасибо, – замолвил он.

– Она взгляд порвала, – задумался я.

– Кто? Та с шарфом?

– Ara.

– Неудивительно, – он отхлебнул кефира, – с твоим-то умением возражать, с твоим-то отвратным голосом!

– Она… порвала… свой взгляд.

– И что? Ты никогда не видел, как люди свои взгляды рвут, – он отхлебнул кефира, – что ли? К тому же, у тебя самого в свое время неплохо получалось.

– Видел. Но у меня сейчас такое чувство, что все это происходит впервые.

– Понятно.

Я кивнул.

Мороз совсем не тревожил сегодня. Он был каким-то мягким и неуверенным, скорее всего от того, что в городе не выпало ни капли снега за эти зимние месяцы.

– Поехали в аэропорт, – предложил я карлику, заметив, что тот выпил кефир.

– У, не начинай снова!

– Поехали.

Он вздохнул.

–Tвой рюкзак, тебе решать.

Он еще раз вздохнул, залез в рюкзак и застегнул себя в рюкзаке. Я нацепил рюкзак на плечи и не почувствовал никакой усталости. Привал не помешал. И мы отправились в аэропорт.

**

Она смотрела на то, как лысый чуб карлика выглядывает из-за моей спины, она смотрела так, будто я сунул своего пса в рюкзак и прищемил псу глотку, она широко раскрыла глаза и порвала взгляд.

Я прошел в другую кассу.

– Полтора билета в В.

– Полтора?! – удивилась кассирша.

– Снова он со своими шуточками…, – послышалось за спиной.

– Не шутки это, – оборвал я карлика, плюнув за спину, и уставился на кассиршу.

– Полтора.

Она положила на стойку билет, погладила его, затем достала второй, порвала его пополам и сложила полтора билета вместе. Чудо, просто.

Я всмотрелся в нее и проговорил:

– Я не буду платить. Она послушно кивнула.

– Маг и волшебник! – послышалось за спиной. Вероятно, карлик развлекал очередь.

И как жаль, что у прохода на посадку стоял накрахмаленный мужик, а не миленькая девушка! Мужик посмотрел на порванный пополам билет и все обдумал, потом обезумел, а потом сдержался. – Нельзя так делать!– прошептал он.

Я немного поморгал и ответил: – Как же мне быть с карликом? Не бросать же его здесь, в конце-то концов!

– Для таких случаев в аэропорту есть камеры хранения.

– Что?! – спектакль за спиной не унимался.

– O, я понял! – понял я, развернулся и направился к камерам хранения.

– Ты что, серьезно хочешь посадить меня в камеру хранения? – негодовал карлик.

– Да, а почему нет. Все равно тебе не лететь.

– Ха! Да друзья в таком случае находят компромиссы, берут в прокат автомобиль, селятся в мотелях, пьют, ругаются, потом мирятся и признаются друг другу в любви на конечной пароходной станции!

– Я не актер. У меня нет седых волос и полутора часов.

– Зато есть два года. И седые волосы, не ври.

– Подумаешь, посидишь два года в камере, никто не обидится.

– Я обижусь.

– Ну, посиди там. Ну, пожалуйста, – без особого интереса уговаривал я карлика.

– Хорошо, – протянул он. – Но с тебя пиво, через два года!

– Хорошо.

И я посадил его в ящик. А затем улетел в В.

**

Этот милый одноэтажный белый домик с кирпичным крылечком я никогда не забывал.

Я помнил туда дорогу, дорогу помнил и таксист. Я помнил даже то чувство, которое сопровождало мои ботинки, когда я вступал на крыльцо, на этот теплый молочный кирпич.