Медиум

– В моей голове витают разрозненные сцены… – она отрешенно смотрела в черное пространство. – Я вижу фрагменты какого-то средневекового замка, люди в военной форме, небо полосуют разряды молний… Что это было, Вадим?

Непроизвольно сжалось сердце.

– Спокойной ночи, Маша, – повторил он, коснулся ее руки и решительно направился к калитке. – Заприте за мной.

Черная «Теана» домчала его до города за двадцать минут. Такое ощущение, что водитель полчаса назад угнал эту машину и теперь стремится убраться на ней как можно дальше. Он вышел за пару кварталов до Ромкиного дома, сунул водителю купюру – тот не глянул на достоинство, буркнул «угу» и растворился в примыкающих к проспекту закоулках. Телефон безнадежно разрядился. «Где мой дом? – уныло размышлял Вадям, шагая по безлюдной улице. – Дом человека, очевидно, там, где лежит зарядное устройство его мобильника».

Ромка Переведенцев сладко спал. Махнул рукой в качестве приветствия, побрел досыпать, придерживая спадающие трико.

– Падай на кухне, не до тебя, в семь утра выхожу на работу…

Он снова спал по диагонали. Крохотную кухню насыщали не самые изысканные ароматы. Сон не шел. Он лежал, гладил разлегшегося у него на груди котенка, таращился во взывающий к ремонту потолок, восстанавливал в памяти рассказ профессора Комиссарова. Поверить в то, что произошло, было невозможно, но где тогда разумное объяснение? Не мог Комиссаров выдумать эту историю. Слишком сложно – ради постороннего парня городить весь этот огород. Он прилежно транслировал то, что услышал от Марии. А Мария – то, что услышала от своего деда… Так ли? Мария в этот драматический час и БЫЛА собственным дедом, ибо никак не могла знать о том, что из нее изливалось…

«Не надо удивляться и пытаться осмыслить, молодой человек, – убеждал профессор. – Примите как данность. Это есть. Когда-нибудь наука объяснит, а нам с вами не стоит ломать голову».

Клиентка, по его словам, попалась беспроблемная. Он не стал расписывать Вадиму алгоритм – каким образом поместил испытуемую в личность Семена Борисовича Белоярского – молодого советского офицера. У каждого факира свои секреты. Устами собственной внучки Семен Борисович повествовал о своей интересной жизни. Родом из Сибири – в 41-м году одаренный семнадцатилетний юноша, блестяще владеющий кистью, приехал в Москву учиться живописи в одном из столичных ВУЗов. Из Москвы и отправился в сорок третьем году – нет, не в действующую армию, на лейтенантские курсы под Подольск. Получил взвод, принимал участие в форсировании Днепра, штурмовал Европу с 1-м Белорусским фронтом. Дважды ранен, особо отличился в Бессарабии, удержав стратегическую сопку от озверевших от отчаяния, прущих в контратаку фрицев, обзавелся звездочками капитана. Едва не попался под горячую руку маршала Жукова, разносящего «стрелочников» за громадные потери под венгерским Балатоном, потерял звездочку. Штурм Берлина, где группа автоматчиков оторвалась от своих, попав под огонь сопляка из «Гитлерюгенд» с фаустпатроном. И группа пробивалась к центру с солдатами Рокоссовского, не имеющего привычки, в отличие от Жукова, расстреливать своих, чтобы чужие боялись…

Всё это было безумно интересно, но плохо соотносилось с предметом поиска. 116 стрелковая дивизия была расквартирована в Берлине. Солдаты жили в чудом уцелевших от бомбежки казармах на Кайзерштрассе. Отлов мародеров, вялые перестрелки с какими-то призраками, периодически возникающими из подземелий. Август сорок пятого – третий батальон второго полка вывозят из Берлина в южном направлении. Местечко Аккерхау – говоря по-русски, небольшой уезд, где имеется разбомбленный в щепки союзниками сталеплавильный завод и несколько металлообрабатывающих предприятий разной степени разбитости. Две роты встают гарнизоном, третья дислоцируется в деревеньке Зандерс, где местность абсолютно глухая, а из стратегических объектов – только чудом сохранившееся шоссе из Франкфурта на Потсдам. Караульная служба, запугивание местных жителей, патрулирование болот, исторгающих временами совершенно безумных призраков со «Шмайсерами»…