Медиум

Я еще никогда таким образом не пробовал применять Силу. Я знал, что ее направленное прикосновение пугает людей, пугает сильно, вплоть до панических припадков. Но я никогда еще не пытался воздействовать ни на кого таким огромным количеством энергии. По моей теории, такое концентрированное воздействие должно было спровоцировать колоссальный выброс гормона страха, который, как уже давно доказано, способен заставить сердце даже здорового человека сократиться настолько сильно, что из-за наступившего спазма оно просто перестанет биться.

На эту атаку ушел почти весь мой резерв, оставив мне жалкие крохи, на которых я сумею протянуть день, максимум два. А потом, если не получу «подзарядку», буду очень сильно мучиться, но это только при условии, что я вообще выживу в сегодняшней переделке…

Провожая взглядом туманный спиралеобразный шлейф, растворившийся в груди Штырёва, я понял, что мой фокус удался лишь отчасти. Хоть он и не спешил падать замертво от моего воздействия, но лицо его посерело сильнее, чем окружающие нас стены, что было заметно даже в царящем вокруг полумраке.

— Мля-я-я… — Штырь выронил нож и грузно осел прямо на грязный пол, не заботясь о чистоте своей дорогущей одежды.

В его эмоциях громовым набатом загрохотал подавляющий волю страх. Страх перед смертью и неотвратимостью. Я вдруг ощутил, как затрепетала его жизнь, словно жалкий огонёк свечи на перед открытым окном. Дунь чуть сильнее, и он погаснет. И я всеми фибрами души хотел, чтобы он потух, но у меня не получалось его задуть. Я израсходовал слишком большое количество Силы, и отчаянно посылаемые мной жалкие ее брызги уже не оказывали на Штырёва больше никакого воздействия. Быть может, если б у меня был полный запас, я сумел бы осуществить задуманное, но не сейчас…

Боров со вторым здоровяком подорвались и кинулись поднимать с своего осевшего на задницу босса. Пропало ощущение колеблющегося огонька, постепенно выправляясь к ровному уверенному сиянию, пока и вовсе бесследно не исчезло. Оказывается, вблизи я могу еще и чувствовать, когда человек находится при смерти…

— Ох… ренеть… — Штырь, повисший на руках своих подчиненных, если так можно назвать парочку бандитов, хватался за сердце. — Как прих… ватило…

Не смотря на то, что кризис уже миновал, Штырёв очень перетрусил, и состояние его было далеким от нормального.

— Игнат Альбертович, с вами все в порядке?! — Голос Борова звенел от неподдельной тревоги, словно он переживал о больном отце. Немного переведя дух, я слегка отстраненно про себя отметил, что этих двоих связывает нечто более сложное, чем просто отношения главаря и подчиненного.

— Нет, Борень… ка, хреново мне… тащите наверх, поедем в больни… цу…

Пока парочка уводила внезапно прихворавшего босса, подсвечивая себе путь телефонными фонариками, четвертый подельник тупо метался, не понимая, то ли ему следует пойти вместе со всеми, то ли остаться и караулить меня здесь. Это замешательство не укрылось от одного из здоровяков.

— Вагон, никуда не рыпайся, сторожи фраера тут, мы скоро вернемся.

— Хорошо, Чиж, понял.

Надо же… Чиж и Боров. Какой-то зоопарк…

— Просто кон… чите эту падлу… — подал голос бледный Штырь.

— Все будет в лучшем виде, не переживайте… — окончание фразы затерялось где-то в недрах темных лабиринтов неизвестного подвала. И вот мы с Вагоном остались одни. Будь я проклят, если это не посланный мне высшими силами шанс.

Заметив мой пристальный взгляд, изучавший его с отстраненным и холодным интересом, как кошка смотрит на трепыхающуюся птичку, размышляя, стоит ли выпустить когти сейчас, или еще немного поиграться с ней, уголовник занервничал.

— Чё вылупился?! — Рыкнул он, пытаясь агрессией скрыть свой испуг и не подавать виду, что мое общество заставляет его нервничать. Он видел, как я говорил с его боссом, и это каким-то необъяснимым образом заставляло его испытывать страх, хотя никакой видимой угрозы для него я не мог представлять.

— Ты боишься.

Это не было вопросом, потому что я читал его эмоции, как открытую книгу.

— Чё-о?!

— Ты слышал чё. — Я намеренно пытался спровоцировать его, чтобы он подошел ко мне ближе.

— Пасть захлопни, а не то…

— Не то что, Вагон? Ты же чмо. Шестерка. Даже сейчас тебя оставили тут, потому что ты негоден на что-то более серьезное. Твой удел сторожить связанных пленников, и так будет всегда.

— Падла, ну я тебе сейчас… — он двинулся на меня, угрожающе сжав кулаки.

Похоже, я нашел его больную мозоль и с оттяжкой по ней протоптался. Ну давай, иди уже сюда, трусишка…

Когда Вагон приблизился ко мне на достаточное расстояние, то я стремительно вскинул ноги и резко разогнул их, метя в живот бандита. Твердые подошвы впечатались в упругое брюхо, как в батут. Штырёвская шестерка отлетел назад, судорожно хватая ртом воздух, а меня инерцией от удара качнуло и больно приложило затылком. Время замедлилось, и я почувствовал, как спинка стула содрогнулась от вибрации из-за столкновения с чем-то тяжелым, находящимся позади меня.