Медиум Мириам

- Я смотрю, тебя эта информация не сильно-то и радует, да?

- Радует, но я. Не. Не думал, что. - запинался оборотень. Он закусывал губы и нервно расчёсывал выбритые полоски над ушами, а после и вовсе тоскливо заскулил.

Двоедушник схватился за голову и сполз на пол. Выроненный кубок зазвенел и откатился к ногам феи.

- Так. - Она решительно подняла его и наполнила вином. - А теперь давай-ка по порядку, мой блохастый друг. Сначала ты пьёшь, а потом рассказываешь, что тебя гложет.

И он пил. Долго, большими глотками, словно пытался проглотить на вино, а рвущиеся наружу слова. Вик подливала, приговаривая: «Хороший мальчик, пей, пей. Полегчает».

По подбородку и шее стекали красные струи, пачкая потемневшую от времени, но старательно выстиранную рубашку, оборотень давился с непривычки, но послушно опрокидывал в себя кубок за кубком, лелея надежду: ну как и правда. полегчает?

- Ну всё, хватит, - определила многоопытная фея. Наполнив чашу в последний раз, она не передала её собутыльнику, а заслонила.

Леши протестующе зарычал: - Дай!

- Лапы убрал! - шлёпнула его по ладони Вик. - Ещё не познал искусство возлияния, а туда же, вперёд старших лезет. А теперь говори, - она подпрыгнула, вскарабкалась по бедру оборотня, ухватилась за мокрую от вина рубашку и в меру сил дёрнула, словно выбивала

у пленника, где спрятались партизанящие пикси, - чего ноешь!

- Я не ною!

- Мне виднее, блохастый! Ты рядом с нашей одноглазой всегда романтично вздыхаешь, а в этот раз с ноткой трагизма. Колись давай, а то хуже будет! Ты знаешь, как со мной хуже бывает! - Викси угрожающе потрясла крошечным кулачком.

- Отстань, мелкая.

Язык оборотня заплетался, но было ясно: вот-вот развяжется, надо лишь чуть сильнее надавать. А уж давить фея умела!

- Угу, конечно. Отстала, как же! Сначала он, стало быть, за нами увязался, а теперь портит своей кислой миной атмосферу веселья и праздника! Мы, между прочим, ради твоей праведной мести все ноги стёрли...

- Да ты вообще пешком не ходишь, только на моей шее катаешься!

Румянец прилил к щекам, голова моталась из стороны в сторону.

- И продолжу кататься, понял? И продолжу! - В доказательство сказанного фея натянула рубашку, как поводья. - Стараемся ради него, вишь ты, а он что-то не горит затеей! Ты давай уже начинай гореть, а то так подожгу, что мало не покажется!

Леши опустил веки, но требовательный писклявый голосок никуда не делся, а, кажется, стал ещё громче. Тогда оборотень открыл глаза и приподнял фею за шкирку:

- А может я вовсе не хочу, чтобы мы отыскали тех наёмников, - выпалил он, - поняла?!

Фея побултыхалась в воздухе, попиналась, но достать двоедушника не смогла. Она уперла руки в бёдра, словно висячее положение было для неё вполне привычным, и ответила в тон:

- Нет, не поняла. Посмотри-ка на меня внимательнее, плешивый. Не отворачивайся, ну! Честнее, честнее смотри! Та-а-а-ак, - торжествующе протянула фея, - сдаётся мне, блохастый друг, не шибко-то ты и жаждешь праведной мести.

- Жажду! Ещё как жажду! - возмутился Леши. - Так бы прямо как дал. Но, если мы их вот так сразу найдём.

- То будет нам почёт и уважение.

- Да нет же! То мне придётся вернуться домой!

- За почётом и уважением, - поддакнула фея. - И будут нового шамана любить и всячески ублажать.

Двоедушник и рад бы был остановиться, умолчать о том, в чём даже сам себе не рисковал признаться, но крик всё равно вырвался:

- А я не хочу! Не хочу быть шаманом! И домой не хочу! Я и мстить не хочу, если уж по-честному! Тогда, дома, я убил одного. Убил человека, ты же видела! Вцепился в горло и сжимал челюсти до тех пор, пока он не перестал дышать! И я не хочу так. снова. Но должен! Я бабулино разочарование, шамана из меня не вышло, внук некудышный, родители вон тоже сгинули потому только, что за моё обучение в академии ездили хлопотать. Только месть и осталась, чтобы хоть как-то. хоть что-то. Я должен, понимаешь?

- На пол, - коротко приказала фея. - Чего вылупился? На пол, говорю, меня поставил. Да аккуратнее, блохастая твоя башка! Кубок взял. Вина налил. Да не себе, дурень! Тебе уже хватит. Дай сюда!

Двумя руками приподняв тару, Викси фантастическим образом осушила её, ни разу не оторвавшись, довольно крякнула, жестом велела налить ещё раз и лекторским тоном произнесла:

- Это кому это интересно ты должен? Старой шаманке? Она, поди, уже все долги простила.

- Э нет, не знаешь ты ба...

- Знаю, знаю. Все старые кошёлки на одно лицо и один маразм. Ежели она про тебя что-то решила, это вовсе не значит, что так оно и есть! Должен, говоришь? Шаманом, мстителем. А кто ж, интересно, этот долг на тебя навесил, если не ты сам? Сам сочиню, сам пострадаю, самопобичеваюсь ещё! От какая жизнь интересная сразу. Бурлит! Ты наливай, наливай. Не отвлекайся! А на деле-то всем плевать, сбежал ли ты, чтобы наёмникам глотки перегрызть или ради дурной влюблённости.

Леши запунцовел, причём уже не от алкоголя.