Медиум с Саутгемптон-роу

Спустя часа два, уже после начала концерта – такую невзрачную певицу миссис Рэдли видела впервые в жизни, но недостатки внешности с лихвой искупал летящий красивый голос истинной оперной примадонны, – Эмили наконец заметила Роуз Серраколд. Должно быть, та прибыла совсем недавно, поскольку ее потрясающий наряд никто не оставил бы без внимания. Ярко-красное в черную полоску платье с богатой отделкой из черных кружев на рукавах и лифе великолепно подчеркивало ее исключительную стройность. Помимо прочего, плечо, лиф и юбку украшали алые цветы. Подойдя к группе стульев, она присела на один из них, напряженно расправив плечи, – свет поблескивал на ее золотисто-светлых волосах, подобно солнечным лучам на блестящих початках кукурузы. Эмили поискала взглядом Обри, но не нашла его в зале, даже в отдалении от жены.

Певица пела потрясающе и безраздельно завладела умами и чувствами слушателей; ее голос звучал настолько великолепно, что было бы варварством мешать ее выступлению разговорами. Но едва объявили антракт, миссис Рэдли встала и направилась к Роуз. Вокруг нее уже собралась небольшая компания, и, дожидаясь, когда кто-нибудь из дам отойдет в сторону, Эмили прислушалась к оживленному разговору. Мгновенно догадавшись, что именно обсуждается, хотя никто не называл никаких имен, она почувствовала леденящий страх за миссис Серраколд.

– Признаюсь, он гораздо умнее, чем я думала, – печально заявила одна дама в желтом. – Боюсь, мы недооценивали его.

– А по-моему, вы переоцениваете его моральные принципы, – резко парировала Роуз. – Вероятно, именно в этом и заключалась наша ошибка.

Эмили уже хотела вставить слово, но еще кто-то из дам опередил ее:

– Разумеется, он сделал нечто выдающееся, раз королева пожаловала его рыцарским достоинством. Полагаю, нам следует пересмотреть свое отношение к нему. Мне очень жаль, дорогая.

Возможно, в этом сожалении прозвучала снисходительность, но именно она побудила Роуз к дальнейшим возражениям.

– Я уверена, что он проявил поистине необычайную находчивость! – с иронией воскликнула она. – Вероятно, она обошлась ему в несколько тысяч фунтов… весьма вовремя вложенных в дело, чтобы консервативный премьер-министр успел дать ему положительную рекомендацию.

Эмили напряженно замерла. К горлу у нее подступил комок, сверкающий зал закачался, перед глазами маячили размытые очертания светильников, и ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Всем известно, что обеспеченные люди делали щедрые пожертвования в фонды обеих политических партий, получая взамен звания рыцарей или даже пэров. Это был отвратительный и постыдный факт, но именно за счет жертвенных вкладов и существовали обе партии. Однако заявить, что конкретного человека вознаградили за вклад, было непростительной и ужасно опасной глупостью, если только говорящий не имел возможности и желания доказать свои слова. Эмили понимала, что Роуз, боясь проигрыша Обри, хваталась за любую, самую безумную зацепку в предвыборной борьбе. Она боролась из лучших побуждений, поскольку знала, как прекрасны замыслы ее мужа, и страстно верила ему, но к борьбе ее также побуждала и любовь к нему, и понимание того, что он всем сердцем желал победы.

Видимо, миссис Серраколд страшилась еще и разъедающего душу чувства вины из-за своей собственной плачевной роли в случае поражения. Если б газеты узнали о ее связи с Мод Ламонт и как-то использовали это, Роуз наверняка стала бы вечно винить себя в том, что собственные потребности волновали ее больше, чем карьера Обри.

Но сейчас главным было как можно скорее остановить ее, пока она не наговорила непоправимых глупостей.

– Право, дорогая, это на редкость смелое высказывание! – озабоченно нахмурившись, заметила дама в желтом.

Тонкие брови Роуз резко взлетели вверх.

– Если борьба за завоевание места в правительстве в нашей стране не требует редкостной смелости, то дождаться от него какой-то пользы можно будет, только говоря правду.

Эмили отчаянно пыталась придумать, как спасти ситуацию, но ничего стоящего ей в голову не приходило.

– Роуз, какое чудесное платье! – Даже сама она сознавала, насколько глупо и натянуто прозвучали ее слова.

А окружающие, должно быть, сочли ее полной идиоткой.

– Добрый вечер, Эмили, – сухо ответила миссис Серраколд.

Миссис Рэдли, конечно, отлично помнила об их недавней ссоре. Вся сердечность их дружбы исчезла, и, вероятно, Роуз уже осознала, что Джек вряд ли поможет Обри, дабы не поставить под угрозу свое собственное положение. И даже если б он мог помочь ее мужу, то лишь ценой того, что из-за столь неразумной дружбы Гладстон мог не предложить ему более высокой должности. Серраколда могли счесть не заслуживающим доверия, подобным сорвавшейся с лафета пушке на палубе раскачивающегося корабля. И если Эмили и не могла спасти его место на этих выборах, то, по крайней мере, в ее силах было сохранить его честь и репутацию для следующих, которые, судя по всему, состоятся очень скоро.

Эмили заставила себя улыбнуться, опасаясь, что ее лицо выглядит так же ужасно, как она себя чувствовала.