Медиум с Саутгемптон-роу

– А у них сплошные эмоции, – с горечью заметил политик. – Чувства подавляют разум. Даже не знаю, нужно ли нам пытаться завоевать голоса… для либералов я имею в виду. Безусловно, власть нам нужна! Без нее мы бессильны. Можно с тем же успехом отказаться от борьбы, без боя сдавшись оппозиции! – Он быстро глянул на Питта. – Наша страна первая в мире начала развивать промышленность. Ежегодно мы производим товаров на миллионы фунтов, и заработанные деньги идут в основном на пользу нашему народу.

Томас ждал продолжения этих рассуждений, после того как они вошли в зал «Козьей ножки», устроились за свободным столиком и Джек заказал для себя пинту эля. Питт выбрал свой обычный сидр и вернулся к столику с двумя кружками.

Рэдли с удовольствием сделал несколько глотков, прежде чем вернуться к разговору:

– Производство постоянно растет, и для элементарного выживания нам необходимо кому-то продавать эти товары!

И теперь Томас вдруг осознал, куда клонит его собеседник.

– Имперские интересы, – спокойно заметил он. – И вновь всплывает проблема Гомруля?

– Еще как всплывает! – откликнулся Джек. – Возникает сопутствующий вопрос, имеем ли мы вообще моральное право на имперские замашки.

– Не поздновато ли озадачиваться им сейчас? – сухо спросил Питт.

– Этому вопросу уже много сотен лет. И как я уже говорил, нынешние выборы основываются не на доводах разума. Если мы сейчас избавимся от Империи, то где будем продавать произведенные товары? Во Франции, Германии и остальных странах Европы, не говоря уж об Америке, – везде теперь налажено свое производство. – Рэдли закусил губу. – Товаров становится все больше, а рынки сбыта уменьшаются. Чудесно и идеально было бы отказаться от имперских амбиций, но мы потеряем рынки сбыта, не говоря уже о том, что наш народ начнет умирать от голода. Если рухнет экономика страны, то никакая власть ей уже не поможет, пусть даже исполненная самых благих намерений.

Из чьих-то рук выскользнула мокрая кружка и, упав на пол, разбилась вдребезги. Послышались вялые проклятия. Нарочито заливистый женский смех встретил чью-то скабрезную пьяную шутку.

Джек ожесточенно сжал кулаки.

– И удачной ли будет кампания, если вы попытаетесь увлечь людей пылкой речью: «Голосуйте за меня, и я избавлю вас от богатств столь ненавистной вам Империи. Безусловно, к сожалению, это обойдется для вас потерями работы и жилья и даже упадком для всего города. Фабрики начнут простаивать, поскольку спрос на их продукцию – при малом числе покупателей – резко упадет. Закроются не только магазины, но и фабрики с заводами. Зато мы поступим благородно и должны будем гордиться нашей нравственной правотой!»

– Неужели наши товары не выдержат конкуренции на мировом рынке? – спросил Питт.

– Мир в них не нуждается. – Его свояк взбодрился, выпив полкружки эля. – Повсюду производят свои собственные товары. Ты можешь представить, чтобы кто-то проголосовал за такое будущее? – Он поднял брови, выразительно распахнув глаза. – Или ты полагаешь, что нам следует говорить одно, а делать другое? Солгать во имя торжества справедливости! Захотят ли они спасать свои души такой ценой?

Полицейский предпочел промолчать.

Впрочем, Джек и не ждал ответа.

– Все сводится к проблеме регулирования и соотношения сил власти, не так ли? – мягко продолжил он, окидывая пристальным взглядом заполненный людьми зал паба. – Можно ли схватиться за этот меч, не поранившись? Кто-то же должен! Но уверены ли вы, что владеете им лучше, чем ваш вероятный конкурент? Достаточно ли сильны ваши убеждения, чтобы сражаться за них? А если недостаточно, то чего вы стоите? – Рэдли вновь посмотрел на Питта. – Подумать только, если что-то вдруг перестанет волновать нас до такой степени, что нам не захочется рисковать своим положением! Тогда можно потерять даже то, что мы уже обрели. Могу представить, как отнесется к этому Эмили… – Он уставился на почти опустевшую кружку и криво усмехнулся, а потом вдруг удивленно взглянул на Томаса. – Более того, я предпочел бы противостоять скорее Эмили, чем Шарлотте.

Питт вздрогнул, и перед его мысленным взором, сменяя друг друга, пронеслись образы его близких. На мгновение он почти с физической болью осознал, как ему не хватает Шарлотты. Он отправил ее подальше от Лондона ради ее же безопасности, но пока еще ни на шаг не продвинулся в желанной и благородной борьбе за славное дело. Похоже, оглядываясь в прошлое, он предпочел бы по возможности избежать открытого противостояния с Войси.

– Что, как ты полагаешь, произойдет, если вы уступите власть? – неожиданно спросил он.

Лицо Джека мгновенно вспыхнуло, исключая возможность обмана. Ну, или уклончивого ответа.

– Мне предложили присоединиться к «Узкому кругу». Разумеется, я отказался! – поспешно произнес он, взглянув на собеседника. – Но мне чертовски ясно дали понять, что если я присоединюсь к ним, то мои противники будут более сговорчивы. Невозможно просто не замечать их козней и…

Питту вдруг показалось, что на него дохнуло холодом морозной ночи.

– Кто предложил тебе это? – тихо спросил он.

Политик еле заметно качнул головой: