Медиум с Саутгемптон-роу

Обри с улыбкой ответил на ее приветствие, и после обмена взглядами Айседора заметила в его глазах затаенный насмешливый огонек, словно оба они сознавали, что разыгрывают какие-то смешные и глупые роли, которые честь обязывает их играть перед публикой. Епископ уже направился к очередному влиятельному гостю, а Айседора вдруг неосознанно тоже улыбнулась Серраколду. Его приятное удлиненное лицо обрамляли волнистые светлые волосы, спадавшие на лоб косой челкой. Миссис Андерхилл сразу вспомнила, что где-то слышала о нем – вроде бы он был вторым сыном маркиза и мог бы именоваться лордом, но предпочел не использовать положенный ему «титул учтивости». Она с интересом подумала о том, какие у него могут быть политические взгляды. Ей хотелось надеяться, что они у него есть и что он стремится в парламент не просто ради того, чтобы разнообразить время тоскливого праздного безделья.

– Вы меня приятно удивили, мистер Серраколд, – с неподдельной живостью заметила женщина. – И какую же партию вы представляете?

– У меня есть большие сомнения на тот счет, миссис Андерхилл, что какая-то партия захочет отвечать за подобного мне соратника, – слегка скривившись, ответил ее новый знакомый. – Я достаточно откровенно высказал некоторые из своих собственных взглядов, и они понравились далеко не всем.

Ответ невольно заинтересовал Айседору, и, должно быть, интерес проявился на ее лице, поскольку Обри незамедлительно пустился в объяснения:

– Для начала я совершил непростительный грех, сочтя, что законопроект о восьмичасовом рабочем дне следует принять раньше, чем самоуправление для Ирландии. Я не вижу причин, препятствующих разрешению обеих этих проблем, ведь тогда мы с большей вероятностью завоюем поддержку более широких масс общества и заложим основы власти, способной осуществить другие, более важные реформы, начиная с предоставления всех государственных прав колониям нашей Империи.

– Я не уверена насчет Империи, но остальное звучит исключительно разумно, – согласилась миссис Андерхилл. – Даже более того, все это достойно законного утверждения.

– Вы настроены скептически! – с шутливым отчаянием воскликнул ее собеседник.

– Ничуть. – Разве может быть скептичной жена епископа? – ответила она.

– Ах! Ну, разумеется… – Обри избежал излишней откровенности, вынужденный представить ей троих присоединившихся к ним гостей, включая его собственную жену, с которой Айседора еще не встречалась, хотя и слышала, что о ней говорили как со смятением, так и с восхищением.

– Добрый вечер, миссис Андерхилл. – Роуз повернулась к ней с чуть наигранным интересом.

Супруга епископа не увлекалась ни политикой, ни последней модой, несмотря на ее изящное платье цвета морской волны. Она выглядела традиционно благопристойной и обладала изяществом и красотой, не подверженными никаким изменениям.

А вот Роуз Серраколд выглядела вопиюще авангардистски. Наряд из бордового атласа с гипюровой отделкой поразительно сочетался с ее бледной кожей, вызывая ассоциации снежно-опаловой белизны в кроваво-рубиновой оправе. Ее сверкающие аквамариновые глаза, казалось, вглядывались в каждого гостя в зале с какой-то странной жаждой, словно она высматривала кого-то конкретно и никак не могла его найти.

– Мистер Серраколд рассказывал мне о реформах, которые он желал бы осуществить, – любезно сказала Айседора.

Роуз просияла ослепительной улыбкой.

– Я уверена, что у вас есть свои собственные мысли по поводу необходимых преобразований, – ответила она. – Не сомневаюсь, что, руководя епархией, ваш муж стал мучительно осознавать и нищету, и несправедливость, а ведь их можно легко устранить, введя более справедливые законы? – с вызовом добавила она, полагая, что ее собеседница сошлется на неведение и тем самым проявит лицемерие, как иные христиане, обученные этим епископом.

Миссис Андерхилл ответила мгновенно, не пытаясь оценить, что подразумевали ее слова:

– Безусловно. Мое воображение тревожат не перемены, а то, как мы сможем осуществить их. Любой, даже самый хороший закон необходимо обеспечить правовыми санкциями: должно быть определено наказание, каковое мы хотим и будем способны наложить на нарушителя, – а таковые, несомненно, будут, даже если им просто захочется испытать силу закона.

Роуз пришла в восторг.