Медленный скорый поезд

— Надо же, я и не слышал о такой… Ладно, проехали. — Боль в глазах проходила, таяла. — Только я ни хрена не врубаюсь: зачем ему весь этот поганый железнодорожный театр? Почему он меня сразу не убил? Из обыкновенного какого-нибудь «макарова». Р-раз и — все. И я — покойник, и — забирай Марину со всеми ее непонятными тайнами, вези к заказчикам и сдавай. А он в меня — из гитары, блин… Похоронный марш… Что-то я не врубаюсь в ситуацию, а это скверно… Побежали, Стрелок, мухой, мухой. А то еще и от поезда отстанем. Второй раз очень не хочется…

— Три минуты до отхода, — напомнил Стрелок. — Успеем. Если совсем мухой… — И все ж добавил до кучи: — Он с тобой, как с котенком…

Обидно было сказано. Но — правда.

Уже на бегу Пастух спросил:

— А Марина с кем?

— Она с соседкой из четвертого купе в карты, в покер играет. Даже на перрон не вышли.

— На что играют? Опять на вылет из вагона с вещами?

— На этот раз на бутылку шампанского.

— Так ночь уже! Какое шампанское?

— Ресторан и ночью работает. Прибежим, тронемся — будет что выпить.

— Мне сейчас покрепче надо, — сказал Пастух.

— Ты же покрепче не любишь.

— Я не про любовь, — ответил Пастух. — Я про насущную необходимость. Она важнее любви. И еще говенная штука: что-то обидки у меня множатся — на Слима этого хитрожопого, множатся и кипят вовсю — аж крышечка подпрыгивает…

Да они уже и добежали до вагона, еле-еле успели вовремя, и не привыкать было догонять поезд. Настроение у Пастуха — хуже, как хотел помнить, не случалось. Глаза все еще побаливали, но зрение вернулось полностью. Однако ж и досада шкурная откуда-то всплыла: неплохо этот Слим и его команда укомплектованы. Пастух о винтовке «персонал скайрим» даже и не слыхивал. Теперь услыхал и плюс попробовал. На себе. Удовольствие — ниже всякой планки.

А настроение еще ниже присело, вообще не видать. И выбор был невелик: то ли застрелиться от стыда за судьбу свою уязвленную, то ли все же подождать некоторое время и железно застрелить Слима, чтоб он, *censored*, не висел ну в очень недлинном списке обломов Пастуха.

И — главный вопрос: почему Слим его не убил?..

Уж не говоря о том, почему он сам не убил Слима? И тогда, в первый раз, и теперь вот…

Марина, мгновенно скрутив карточную игру, занялась вечным женским делом: выхаживать подбитого на лету мужчину. Сходила к проводнице и принесла от нее сырую чищеную картофелину, бинт и почему-то терку. Пастух по-прежнему видел в четверть глаза, но овощ углядел.

— Это зачем? — спросил.

— Народное средство, — объяснила Марина, натирая картофелину в блюдечко. — Все у нашей проводницы есть, запасливая девочка, до Москвы не пропадем…

Сложила из бинта два тампончика, намочила их в стакане с водой, чайной ложкой уложила на них натертую картошку, сказала:

— Ложитесь, Пастух, и лежите смирно, пока резь не угунет. А я вам книжку почитаю — баюкальную.

Баюкальным оказалось что-то про физику. Умное очень. Глаза болели, но мокрый картофель утишал резь. Пастух слушал-слушал и уснул, как исчез из действительности. А вернулся в нее практически сразу, будто и не спал вовсе. Но за окном уже лихо светило солнце, колеса вагона погромыхивали ровно, Марины в купе не было, а часы Пастуха показывали аж десять часов и двенадцать минут. Сколько ж он проспал с картошкой на глазах? Жуткую уйму времени! Глаза все еще поднывали, но уже более-менее терпимо. Пора жить! И лучше — спокойно. Хотя это вряд ли, как водится…

Глава восьмая

Пастух пошел спросонья умываться, глаза опять промывать. Их саднило все еще, но уж куда легче было. Картошка отменно помогла.

Сказал Стрелку, уже торчащему в коридоре:

— Буди эту покеристку, пойдем в ресторан, мне срочно выпить надо.

— С утра? — удивился Стрелок.

— Осуди меня еще, — склочно сказал Пастух.

Пока промывал глаза, брился и так далее, думал. Погано было. По второму разу переиграл его Слим, легко переиграл, буквально ярко, прям-таки детский мат ему впарил. И ведь Пастух вроде сам вел его подальше от поезда, сам дорогу выбирал — или не выбирал, — но Слим шел за ним, а не наоборот… Или кто-то, ясный болт, невидимый… или невидимые… кто-то следил за ними, кто-то легко и мигом менял стрелковую позицию, невидно и бесшумно выстрелил этой ослепляющей*censored*ней как раз в нужное время и в нужном месте. Кто?.. Да кто бы ни был — Пастух сам подставился, пошел зачем-то за Слимом, а надо было его сразу убрать, когда с перрона сошли, за пристанционными кустами. И — все! Ан — повелся. В буквальном смысле слова.

Однозначно Слим не в одиночку был в поезде, кто-то его подстраховывал — один или двое, или трое, кто-то ассистировал ему. И с какой целью?.. Ну ладно бы с целью надежно и без хвостов ликвидировать старого и незадачливого врага, это понятно и логично. Но на кой ляд устраивать спектакль с очередным исчезновением? Нежданно, ярко, пафосно — ну день Победы просто какой-то…