Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Отвечая, она сняла грубую простую звериную маску, открыв резко отличающееся от неё изящное лицо. Если судить единственно по наружности, она должна была быть ещё младше, чем казалось по голосу, пожалуй, лет семнадцати или, может, восемнадцати. К счастью, у неё были красивые тонкие брови и иссиня-чёрные, как озёрная глубина, глаза, что значительно скрывали её юный дух и излучали спокойствие и сдержанность.

Должность тайбу несколько отличалась от прочих, поскольку дела в его ведении, будь то гадание или толкование сновидений, все одинаково зависели от врождённых способностей. Вот почему большинство тех, кто способен стать тайбу, — люди, по предопределению обладающие особыми природными задатками, независимо от того, мужчины ли они или женщины, молоды ли или стары. И так как женщины в этой области более проницательны, то последние несколько сроков назначения женщин среди чиновников-гадателей было большинство.

Тайчжу кивнул, соглашаясь:

— Хорошо, убедись, что нет ни одной погрешности на десять тысяч, в конце концов, это тесно связано со стихийным бедствием, если ошибёмся, объясниться потом будет трудно, — с этими словами он несколько опасливо поднял палец, указав вверх: — Тот человек определённо не обрадуется.

Тайбу окинула его взглядом и отвернулась присмотреться к гряде облаков на небосклоне:

— Гоши всегда поистине рассудителен, справедлив и в награждении, и в наказании, откуда разговоры о том, обрадуется он или будет недоволен? К тому же мы не увидим его, даже вернувшись. Ты слишком много думаешь…

— Ну и девица, ай! Я говорил наобум, можешь не быть такой серьёзной? — беззлобно сказал тайчжу.

— Не могу.

Тайбу ответила легко, не меняясь в лице, вместе с тем вынув пучок травы, черепаший панцирь и лист бумаги, несущий аромат бамбуковых листьев. Она осторожно раскрыла лист — чернила на нём уже давно высохли, было видно, что запись сделали задолго до этого. Содержимое было очень сжатым — лишь немного цифр, подпись располагалась на красной печати — только два простых иероглифа: «Тундэн»[159].

Она удостоверилась в том, какое место упомянуто на бумаге, снова аккуратно сложила её и убрала. После устроила на ладони вынутые прежде пучок травы и черепаший панцирь, одновременно касаясь их и обращаясь к человеку рядом:

— Будь осторожным в словах и осмотрительным в поступках, в особенности же не высказывайся о гоши безрассудно передо мной, возможно, если мне не понравится, я рассержусь на тебя.

Тайчжу покачал головой и безысходно отмахнулся:

— Снова ты без разбору на меня шапки натягиваешь[160], одень меня всего в храбрость — я и тогда не осмелюсь высказываться безрассудно, а.

Хотя в приказе Тайчан все сверху донизу были в значительной мере связаны с гоши, однако в той или иной мере отличия всё ещё были.

Совсем как у этих двоих, что были наравне: более десяти лет назад гоши забрал их вместе, они вместе обучались в приказе Тайчан и постепенно подрастали, переходили от чжэньцзы к чанши[161] и затем — к нынешним постам; жизненный опыт их был схож, возраст — близок, но тайчжу больше боялся гоши, чем уважал, тайбу же — почитала сильнее, чем страшилась… Гораздо сильнее.

Тайбу сосредоточилась на гадании, больше не обращая на него внимания.

Вскоре тайбу пристально посмотрела на пучок травы в руке и бросила взгляд на небосклон с тихим «О».

— Что — о? Неужели ошиблись дорогой? — спросил тайчжу, повернувшись лицом.

Тайбу чуть свела красивые брови и, помедлив долгое время, сказала шёпотом:

— Я определила… Но так не должно быть.

— Девица, не говори постоянно полуфразами, скажи уже полностью, что ты узнала? — тайчжу вслед за ней посмотрел на небосклон, однако не разглядел ничего дельного, кроме сумрачных туч, затем взглянул на пучок травы в её ладони, но, помимо того, что из пучка выбились травинки и весь он выглядел старым, так же не заметил никаких других проблем.

— Ничего, просто нагадала, что человек, который не должен появляться, сейчас в уезде Цинпин, но это невозможно… — медленно объяснила тайбу и качнула головой. — Забудь, просто сущность ощущается очень похожей, не уверена, должно быть, я ошиблась. Как бы то ни было, служебное дело — важное и срочное, местоположение я уже подтвердила — идём этой горной дорогой, всё время на юго-запад.

— И где остановимся?

— Видишь, там гора, напоминающая совок? Идём туда.

Подняв руку, тайчжу подал знак конному отряду позади и сжал бока лошади:

— В путь.

А на заднем дворе семьи Фан в это время говорили о другом…

Дело было в том, что, когда Цзян Шицзин давала не приходившим в сознание нищим лекарство от жара, она обнаружила, что один из двоих нищих, похожих на тощих обезьянок, оказывается, был девочкой.

— Такая жалость… — Цзян Шицзин подняла руку, показывая на левую щёку, и продолжила: — У двоих других, старого и молодого, сыпь остановилась на шее и ниже, но у девочки она по всей левой щеке, и эта сыпь ведь не только с лопнувшей кожей и кровотечением, там вот-вот загниёт плоть. Уже поражённые кожу и плоть нужно убрать, но даже если потом рана зарастёт, лицо девочки…