Медный обряд. Легенды Черного озера

Я засыпала в отчаянии. Луч лунного света сверлил стену, словно желая проникнуть сквозь нее, вырваться на свободу. Я проворочалась до полуночи, изнывая от духоты и тревожных раздумий. Бессонница. Любимая спутница мигрени после очередного приступа.

Я откинула одеяло, дошла до окна и распахнула его настежь. На подоконнике блеснул кулон, залитый серебристым потоком. Он отбрасывал ярко-красную тень, похожую на пятно крови. Я снимала цепочку на ночь, избавившись, таким образом, от ночных кошмаров. А что, если…

Озарение вспыхнуло так, что перед глазами поплыли желтые круги. Я положила кулон на раскрытую ладонь. Мне он достался не только для того, чтобы питать меня необходимой энергией, но чтобы держать связь с теми, кого уже нет в живых. Семимостье не раскрывает все карты сразу.

Минуту я колебалась, пересиливая страх вновь оказаться в мире теней и призраков. Кто-то летает во сне. А я падаю в пропасть, черную, бездонную, приземляясь в другой реальности, в которой никогда не предугадаешь, что и кто тебя поджидает на этот раз. Русская рулетка, беспроигрышная лотерея. Я застегнула цепочку на шее и высунулась из окна по пояс, наслаждаясь ночной прохладой. По земле шуршали сухие листья, шумели ветки берез, вдалеке слышался лай соседских собак. Ничего не нарушало безмятежной тишины.

Я закрыла створку и нырнула в постель. Осенний холод подействовал как успокоительное, стоило мне лишь закрыть глаза, сонное оцепенение расплылось по всему телу. Я ждала падения.

Меня разбудил ледяной ветер, несущий за собой мелкие искорки снежинок. Щека была влажной то ли от слез, то ли от снега. Я лежала на узкой скамейке у общежития, закутавшись в джинсовую куртку. Шея онемела от холода, пальцы еле шевелились. Я с трудом поднялась, распрямила плечи, запрокинула голову и взглянула на небо, черное, без единого огонька звезд. На миг закрались сомнения, вдруг я и на самом деле ушла вчера из дома Марка? Все окружающее меня казалось настолько реалистичным, что миры путались между собой в моем сознании. Я напрягла глаза, вглядываясь во тьму, выискивая знакомые очертания, и сделала первый неуверенный шаг вперед.

Все окна в общежитии были потушены, тусклый свет прожектора освещал дорожку, уходящую под гору. Спотыкаясь в темноте о коряги и вросшие в землю камни, я шла по озябшей улице, забывая дышать от нервного напряжения, вслушиваясь в звуки собственных шагов. Не идет ли кто за мной? Была бы еще смелость оглянуться назад.

Вдалеке я заметила высокую фигуру, поджидающую меня в самом конце освещенной тропинки. Горло сдавило тисками от ужаса. Мне придется подойти ближе, или… рвать связь. Я сама ждала этого, так чего же я боюсь?

Преодолевая страх, я подошла ближе и остановилась в паре метров от человека, монстра или призрака – мой рассудок не мог дать четкое определение. Кто здесь? Демьян? Артем? Дед Стефаний? С кем еще может столкнуть судьба во сне, который я сама внезапно пожелала видеть?

Когда зрение привыкло к потемкам, я обомлела. Передо мной стояла бабка Агата. Она выглядела так, как я ее запомнила с фотокарточки: вытянутое строгое лицо, испещренное глубокими морщинами, то ли равнодушный, то ли надменный взгляд, темно-бордовое платье с высоким кружевным воротником и черными пуговицами на груди. Она шевельнулась и шагнула мне навстречу. Выражение ее глаз изменилось, теперь они выражали печаль и сочувствие. Мне почудилось, что Агата вот-вот заплачет.

– Наконец-то мы встретились, моя девочка, – вымолвила она. – Пойдем скорее в дом, нас уже ждут.

– Кто? – до сих пор не приходя в себя от изумления, смогла выдавить я.

– Посмотри направо, – ответила бабка.

Я повернула голову и увидела на том месте, где еще вчера был заросший пустырь, бревенчатую добротную избу. Размерами она могла соревноваться разве что с домом многодетного семейства Быковых, под одной крышей в нем жило восемь человек: мать, отец и шестеро детей.

Мы взошли на крыльцо, построенное в форме спирали. Я приметила, что одно из окон освещала керосиновая лампа, на стекле то вспыхивали, то гасли рыжие отблески. Здесь витал густой запах колотых дров, квашеной капусты и хвои. Около дома густо разрослись высокие можжевельники.

Я замерла у грубо сколоченной двери с проржавевшим железным кольцом вместо ручки. Агата постучала, и вскоре послышался скрип отодвигаемого засова. Перед нами очутилась невысокая, худенькая женщина в голубом длинном платье и белом меховом жилете. На груди у нее красовалось ожерелье, сплетенное из медных листьев, в руке она держала свечу. Откуда взялся ее образ? Марк мне объяснял, что я не могу знать, как выглядит человек, если ни разу его не видела. Память дала подсказку. В нашем семейном альбоме хранилась фотография, которую смогла уберечь Агата. У меня она не вызывала интереса, я не понимала, чьи лица вижу перед собой. Но, благодаря карточке, образы моих далеких предков сейчас оживали.

Агата потянула меня за локоть.

– Проходи скорее, время течет очень быстро. Мы должны все успеть сказать тебе.